Конформист - Альберто Моравиа Страница 41

Марчелло поколебался, но затем, чтобы выиграть время, возразил:

Мне кажется, я не нужен Орландо, чтобы найти Квадри, по-моему, его имя есть далее в телефонном справочнике.

— Таков приказ, — сказал Габрио с поспешной готовностью, словно предвидел возражение.

Марчелло склонил голову. Он понимал, что его заманили в ловушку, что он протянул палец, а теперь с помощью уловок у него хотят оттяпать руку. Но странно, когда первое удивление прошло, он заметил, что изменение плана не вызывает у него никакого отвращения, а только чувство упрямой и печальной покорности: долг, который ему предстояло выполнить, стал более неблагодарным, но он был неизменным и неизбежным. Агент Орландо, в отличие от него, возможно, не понимал внутреннего механизма этого долга, вот и вся разница. Но ни он, ни Орландо не могли не подчиниться тому, что Г абрио называл приказом и что на самом деле было их личным выбором, в котором они утвердились и за пределами которого были только беспорядок и произвол. Наконец, подняв голову, Марчелло произнес:

— Хорошо, а как я в Париже разыщу Орландо?

Бросив взгляд на лежавший на столе обычный листок бумаги, Габрио ответил:

— Оставьте адрес — Орландо найдет вас.

Таким образом, подумал Марчелло, они совсем не доверяют ему, во всяком случае, не считают нужным сообщить ему адрес агента в Париже. Он назвал гостиницу, в которой собирался остановиться, и Габрио сделал пометку внизу страницы. Потом добавил более приветливым тоном, словно желая показать, что официальная часть визита закончилась:

— Вы никогда не были в Париже?

— Нет, это в первый раз.

Я был там за два года до того, как осесть в этой дыре, — сказал Габрио с чиновничьей горечью. — Стоит побывать один раз в Париже, и Рим вам покажется деревней, такой же, как эта. — Он прикурил сигарету от окурка и добавил с жалким хвастовством: — В Париже я катался как сыр в масле: квартира, машина, друзья, женщины… Знаете, что касается женщин, Париж — идеальное место.

Марчелло, хотя ему было противно, решил, что должен откликнуться на любезный тон Габрио, и сказал:

Однако, имея такой дом по соседству, вам, должно быть, не приходится скучать.

Габрио покачал головой:

Пфу, какое развлечение с этими коровами, нет, единственная отдушина здесь — казино. Вы играете?

— Нет, никогда.

А между тем это интересно, — сказал Габрио, откинувшись на спинку стула и как бы давая понять, что разговор окончен. — Удача может улыбнуться всякому, не случайно она женского рода, все дело в том, чтобы вовремя поймать ее. — Он встал, подошел и распахнул дверь. Как заметил Марчелло, Габрио действительно был маленького роста, коротконогий, с негнущимся туловищем, затянутым в зеленую куртку военного покроя. Габрио какое-то мгновение постоял неподвижно, глядя на Марчелло, и в лучах солнца его светлая, розовая кожа казалась еще прозрачнее, а потом сказал: — Полагаю, мы больше не увидимся. После Парижа вы возвращаетесь прямо в Рим?

— Да, почти наверняка.

Вам ничего не нужно? — вдруг с неохотой спросил Габрио. — Вас снабдили деньгами? У меня здесь с собой немного… но если вам что-нибудь нужно…

— Нет, спасибо, мне ничего не надо.

— Ну, тогда удачи и ни пуха ни пера.

Они пожали друг другу руки, и Габрио захлопнул за ним дверь домика. Марчелло направился к калитке.

Но когда он был уже в аллее фитосфор, то вспомнил, что во время своего яростного бегства из общей залы забыл там шляпу. Он поколебался, ему было противно возвращаться туда, где воняло обувью, пудрой и потом, кроме того, он опасался колкостей и приставаний женщин. Наконец он решился, вернулся назад, толкнул дверь, и снова раздался звон колокольчика.

На сей раз никто не появился — ни горничная с лицом хорька, ни девицы. Но из общей залы сквозь открытую дверь до него донесся знакомый густой, добродушный голос агента Орландо, и, приободрившись, он заглянул туда.

Зала была пуста. Агент сидел в углу у двери рядом с женщиной, которую Марчелло не видел, когда вошел сюда в первый раз. Агент неуклюже и доверительно обнимал ее за талию и не позаботился принять пристойный вид при появлении Марчелло. В растерянности, испытывая смутное раздражение, Марчелло перевел взгляд с Орландо на женщину.

Она сидела с суровым видом, словно хотела оттолкнуть или по крайней мере отдалить Орландо. Это была брюнетка, с высоким белым лбом, светлыми глазами, худым длинным лицом, большим ртом, оживленным темной помадой и сложенным в презрительную гримасу. Одета она была почти пристойно, в вечернее белое платье с вырезом, без рукавов. Единственной уловкой был разрез на юбке, начинавшийся чуть ниже талии и открывавший живот и скрещенные ноги, длинные, сухие, элегантные, целомудренно-красивые ноги танцовщицы. Она сжимала в пальцах зажженную сигарету, но не курила, рука ее лежала на подлокотнике дивана, и дым поднимался кверху. Другую руку она небрежно положила на колено агента, словно на голову большого верного пса. Но больше всего Марчелло поразил ее лоб, и не просто своей белизной. Напряженное выражение глаз загадочным образом освещало его, и чистота этого света напомнила Марчелло бриллиантовые диадемы, которыми женщины когда-то украшали себя на парадных балах. Изумленный Марчелло не мог оторвать от женщины глаз. Продолжая смотреть на нее, он испытывал мучительное чувство досады и сожаления. Тем временем, испугавшись этого настойчивого взгляда, Орландо встал.

— Моя шляпа, — сказал Марчелло.

Женщина не шелохнулась и теперь сама смотрела на него без всякого любопытства. Агент поспешно пересек залу и взял шляпу с дальнего дивана. И тогда Марчелло внезапно понял, почему при виде этой женщины у него возникло мучительное чувство сожаления: ему не хотелось, чтобы она ублажала агента, и то, что Орландо обнимал ее, заставило Марчелло страдать, словно при нем оскверняли святыню. Разумеется, женщина не подозревала о сиянии, исходившем от ее лба и ей не принадлежавшем, как обычно красота не принадлежит тому, кто красив. Тем не менее Марчелло показалось, что это почти его долг — помешать ей склонять свой сияющий лоб ради удовлетворения эротических прихотей Орландо. В какой-то момент он захотел воспользоваться своей властью и увести ее из залы: они бы немного поболтали, и, как только стало бы ясно, что агент выбрал себе другую женщину, Марчелло ушел бы. У него вдруг мелькнула безумная мысль забрать ее из дома терпимости и помочь ей начать новую жизнь. Но даже думая так, он понимал, что это чистая фантазия: она не могла быть иной, чем ее товарки, она была такой же непоправимо испорченной и пропащей. Он почувствовал, как его тронули за локоть: Орландо принес ему шляпу. Марчелло машинально взял ее.

Но у агента было время поразмыслить над необычным поведением Марчелло. Он сделал шаг вперед и, указывая на женщину, как указал бы на блюдо или напиток почетному гостю, сказал:

— Доктор, если хотите, если она вам нравится… я могу и подождать.

Вначале Марчелло не понял. Потом увидел, как Орландо улыбается, почтительно и вместе с тем лукаво, и покраснел до корней волос. Итак, Орландо не отказывался, он только из дружеской вежливости и чувства дисциплины уступал начальнику очередь, как у стойки бара или стола в буфете. Марчелло торопливо ответил: