Прыжок в неизвестное - Лео Перуц Страница 40

Но Демба решил убедить во что бы то ни стало всех присутствующих, что совсем не ради Сони пришел, а чтобы хорошо поесть. Он непременно хотел это всем объяснить и упрямо продолжал:

— Превосходное качество кушаний, которые предлагает хозяин, служит повсюду за последнее время злобою дня. Со всех сторон раздаются только похвалы по поводу…

Он вдруг замолчал. Перед ним стоял кельнер и протягивал ему меню.

— Что прикажете подать?

— Позже! Позже! — пробормотал Демба в крайнем замешательстве и бросил испуганный взгляд на Георга Вайнера. — Придите позже. Я никогда не ужинаю раньше девяти часов вечера.

Он уставился глазами в пространство и принялся по этому поводу размышлять о срочной необходимости изобрести электрический подъемный кран, который бы, безо всякой помощи рук, отправлял еду прямо с тарелки в рот.

— Что изволите пить? Пиво или вино? — спросил кельнер.

Пить! Да, честное слово, выпить бы ему сейчас наконец следовало. Язык у него прилипал к нёбу, и в глотке жгло как огнем. О Господи, хотя бы один глоток пива, один-единственный маленький глоточек! Но ведь это невозможно — эти люди все смотрят в его сторону… Ему припомнился один фокусник, которого он как-то видел в варьете. Этот малый ухватил зубами наполненный пивом стакан, поднял его в воздух и осушил, не пролив ни капли. Совершенно отчетливо привиделся он ему, он вспомнил даже аплодисменты, рукоплескания во всех рядах: браво, браво, браво! Не попробовать ли ему тоже? Может быть, выкинуть какое-нибудь коленце, затеять пари: «Разрешите показать вам маленький фокус, господа, — фокус со стаканом пива, — смотрите: вот так!» Браво, браво, браво! Все аплодируют.

Нет. Невозможно. На это он не решался. А жажда становилась невыносимой. Он озирался в поисках помощи. Как раз в этот миг доктор Фурман подносил стакан ко рту. Одним залпом выпил он его до дна. Как ему было вкусно! Старый корпорант… А он, Демба, должен был сидеть и видеть это, когда в глотке у него пересохло.

Внезапно его озарила мысль.

Отчего она раньше не приходила ему в голову? Такая простая! А он-то весь день мучился жаждой!

— Кельнер! — крикнул Демба. — Принесите мне стакан пива с соломинкой.

— Как вы изволили сказать?

— Стакан пива с соломинкой! — крикнул Демба и разъярился, оттого что кельнер не сразу понял, чего он хочет. — Ступайте и принесите это поскорее. Вы состроили такое лицо, словно вам никто еще никогда не заказывал стакана пива с соломинкой.

Покачивая головою, кельнер ушел и вернулся, неся пиво, с покорным лицом человека, привыкшего к странным причудам своих ближних и ничему уже не удивляющегося.

Демба увидел перед собою пиво, приосанился и начал сосать соломинку. Дело пошло на лад! Пиво поднималось в рот и увлажняло ему гортань. Он пил порывистыми, короткими затяжками, приостанавливался и опять начинал пить. Браво, браво, браво! Он рукоплескал самому себе, словно был одновременно и фокусником в варьете, и публикой.

— Принесите сейчас же еще один стакан! — приказал он кельнеру голосом, совсем охрипшим от жажды и волнения.

Те, что сидели за столом Вайнера, заинтересовались странным способом Дембы пить пиво. Обе барышни перешептывались, хихикали, подталкивали локтями соседей и украдкой показывали на него.

Хорват вставил в глаз монокль, взглянул на Дембу с глумливой усмешкою и спросил:

— Демба! Что вы делаете?

— Очень оригинально! Очень оригинально! — произнес иронически доктор Фурман.

Демба выронил соломинку изо рта. Теперь настал момент постоять за свое дело. Он встал. На губах у него была пена, которой он не мог стереть.

— Помилуйте, — сказал он очень уверенным тоном. — Это ничуть не оригинально. Вы этого никогда еще не видели, господа? В таком случае я должен предположить, что из вас никто не бывал в Париже.

Он скроил высокомерную и негодующую физиономию при мысли, что ему приходится иметь дело с людьми, никогда не бывавшими в Париже.

— Ого! — запротестовал Хорват. — Я прожил два года в Париже, но ни разу еще не видел, чтобы пиво пили через соломинку.

Демба счел целесообразным быстро переменить место действия этого странного обычая.

— В Петербурге! — крикнул он громко. — Хороши бы вы были там, если бы попробовали пить пиво без соломинки. Там это просто нарушение хорошего тона — подносить стакан прямо ко рту.

Петербург показался ему, однако, недостаточно далеко отстоящим. Могло ведь оказаться, что и там побывал кто-нибудь из этих господ. Одна из барышень своими короткими волосами даже чуть ли не напоминала русскую. Быстро приняв решение, он перенес эту странную церемонию соломинки несколько подальше, на сей раз — в такую местность, которая уж наверное лежала за пределами контроля.

— Собственно говоря, обычай этот ведет свое происхождение из Багдада. В Багдаде и Дамаске вы можете наблюдать на каждом перекрестке и перед мечетями десятки арабов, пьющих пиво через соломинку.

Он был в этот миг совершенно убежден в правдивости своего утверждения. В жажде боя переводил он взгляды с одного на другого, готовый сцепиться со всяким, кто дерзнет высказать какое-нибудь сомнение. В воображении он действительно видел турка с чалмою на голове, который, сидя в своей лавке между тюками с товаром, созерцательно посасывал соломинку вместо чубука.

— Арабы, стало быть, пьют пиво? Прекрасно! — сказал, рассмеявшись, Хорват. — Этнография: неудовлетворительно.

Этот намек на его профессию репетитора чрезвычайно уязвил Дембу. Он с ненавистью взглянул на Хорвата, прищурив глаза, и сказал ядовито:

— Вообще, когда входят в комнату, то здороваются. Поняли? Заметьте себе это.

— Э? Что вы такое сказали? — спросил в изумлении Хорват.

Демба испугался. Что он опять натворил! У него ведь было намерение вести себя скромно, вежливо и любезно, чтобы снискать симпатии всех присутствующих. А теперь он восстановил против себя Хорвата, и когда Соня придет, то увидит его со всеми рассорившимся, оттесненным на задний план, не участвующим в общей беседе. Нет, ему надо было исправить свой опрометчивый поступок, встать, извиниться. Он встал.

— Я прошу простить меня, господин Хорват, приношу извинение. Мое замечание относилось не к вам. Оно было обращено к кельнеру.

Демба молчал, приведенный в некоторое смущение удовлетворенной усмешкою Хорвата. Духота в маленьком помещении становилась невыносимою. Пламя газовых рожков жужжало мучительным образом. Дым папирос вызывал кашель. Демба нервно и порывисто вертелся, искал глазами кельнера, но того не было в комнате.

— Невозможные манеры у этого кельнера! — усердствовал Демба. — Удивляюсь, как вы это позволяете. Он никогда не кланяется, когда входит в комнату. Где он вообще торчит? Только что ведь был здесь.

Пиво, которое Демба высосал через соломинку, начинало действовать. Кровь у него стучала в висках, и он чувствовал легкое головокружение, шум в ушах и боль в желудке. Ему пришлось сесть.