Уроки дыхания - Энн Тайлер Страница 4

Серина называла его загадочным. В те дни это считалось комплиментом. Мэгги даже на свидания с ним не ходила, у нее был другой молодой человек, но Серина твердила: «Как тебе удается устоять против него? Он такой загадочный». «Что значит устоять? Он за мной не ухаживает», – отвечала Мэгги, хоть и думала о нем (Серина была права – загадочности в нем хватало). Впрочем, сама-то Серина выбрала самого открытого парня на свете. Смешной старина Макс! Вот уж в ком никаких загадок не наблюдалось. «Одно из самых счастливых моих воспоминаний, – рассказал однажды Макс (ему тогда было двадцать, он только что закончил учебу на первом курсе университета Северной Каролины), – я и двое ребят из студенческого братства отправились на вечеринку. Там я малость перебрал и по пути домой отключился на заднем сиденье машины, а когда очухался, оказалось, что они заехали в Каролина-Бич и бросили меня на песке у моря. Шутка: ха-ха. Было шесть утра, я сидел на берегу и видел лишь небо, пласт за пластом мглистого неба, которое сливалось с морем без малейшего намека на горизонт. И я встал, сбросил одежду и побежал в волны – на берегу-то никого, только я. Счастливейший день моей жизни».

Что, если кто-то сказал бы тогда Максу: тридцать лет спустя ты умрешь от рака, а то утро у океана останется для Мэгги самым ярким воспоминанием о тебе? Дымка, теплые дуновения воздуха на голой коже, первая дрожь от холодной воды, пахнущая рассолом волна – Мэгги словно сама там побывала. Внезапно ей захотелось поблагодарить проскакавшее мимо скопление залитых солнцем рекламных щитов и даже виниловую обшивку сиденья, которая липла сзади к рукам.

Айра поинтересовался:

– Хотелось бы знать, за кого она выходит?

– Что? – не поняла Мэгги. Мысли ее как-то спутались.

– Фиона.

– А, – произнесла Мэгги. – Она не говорила.

Айра пытался обогнать бензовоз. Склонил голову налево – посмотреть, кто едет навстречу. И миг спустя сказал:

– Странно, что она и об этом не объявила, раз уж начала откровенничать.

– Она сказала только, что выходит замуж ради уверенности в завтрашнем дне. В первый раз вышла по любви, и ничего хорошего из этого не получилось.

– Любовь! – фыркнул Айра. – Ей было семнадцать лет. Она ни аза о любви не знала.

Мэгги взглянула на него. «И в чем эти азы состоят?» – хотелось спросить ей. Но Айра уже бурчал, ругая бензовоз.

– Может быть, на этот раз за человека постарше, – сказала она. – Который будет по-отечески ее опекать. Раз уж ей нужна уверенность в завтрашнем дне.

– Этот типчик отлично знает, что я пытаюсь его обогнать, и все время вылезает на соседнюю полосу, – сказал Айра.

– А может быть, замужество нужно ей, чтобы не ходить на работу.

– Вот уж не думал, что она работает.

– Она работает, Айра. Тебе это прекрасно известно! Отводит Лерой в детский сад и идет работать в косметический салон.

Айра гуднул бензовозу.

– Не понимаю, зачем ты сидишь с людьми в гостиной, если даже слушать их никакого труда себе не даешь, – сказала Мэгги.

Айра спросил:

– Мэгги, у тебя сегодня что-то не так?

– О чем ты?

– Уж больно ты раздражительная.

– Я не раздражительная. – Мэгги сдвинула немного выше темные очки и увидела кончик своего носа – маленький, круглый, торчащий из-под перемычки.

– Это все Серина, – сказал Айра.

– Серина?

– Ты расстроилась из-за Серины вот и пытаешься мне голову открутить.

– Конечно, расстроилась, – ответила Мэгги, – но только голову я тебе открутить не пытаюсь.

– Пытаешься. По той же причине и от Фионы никак отцепиться не можешь, хоть и не вспоминала ее годами.

– Неправда! Откуда тебе знать, как часто я вспоминаю Фиону?

Айра наконец обогнал бензовоз.

Теперь они въехали в местность по-настоящему сельскую. Двое мужчин рубили на просеке дрова; черная, лоснящаяся собака наблюдала за ними. Деревья еще не сменили окраску, но вид у них был уже чуть отрешенный, означавший, что это вот-вот случится. Мэгги смотрела на деревянную изгородь, что тянулась вдоль поля. Занятно, как некоторые картины застревают у тебя мозгу, а ты и не знаешь об этом. Увидишь оригинал и думаешь: боже! так она же все время сидела в моей голове, как сновидение, которое утром наполовину возвращается к тебе, кусочками. Эта изгородь, например. Машина ехала по дороге, ведущей к Картуилу, значит, она видела эту изгородь во время своих «шпионских вылазок» и бессознательно присвоила ее.

– Рифленый, – произнесла она.

– Ммм?

– Такие заборы называют «рифлеными», верно?

Айра взглянул в окно, однако изгородь уже исчезла.

Мэгги парковала машину на некотором расстоянии от дома матери Фионы и сидела в надежде хоть мельком, хоть на минуточку увидеть Лерой. Айру удар хватил бы, узнай он об этом. Это было, когда Фиона только-только ушла из дома после сцены, которую Мэгги вспоминать не любила. (Про себя она называла ее «То Ужасное Утро» и старалась стереть из памяти.) Да, в те дни она была маньячкой – Лерой совсем еще малышка, а что Фиона понимает в малышах? Без Мэгги она была как без рук. Вот Мэгги и ездила по своим неполным рабочим дням в Картуил, и сидела в машине, и ждала, и вскоре Фиона выходила из дома с Лерой на руках, и шла в другую сторону, быстро, ее длинные светлые волосы спадали, словно завесы, на лицо малышки, казавшееся яркой пуговкой на плече Фионы. Сердце Мэгги взлетало вверх, как у влюбленной. Да она и была влюблена – и в Лерой, и в Фиону, она даже в собственного сына влюблялась, увидев, как он неуклюже укачивает дочку, прижав ее к своей черной кожаной куртке. А признаться во всем боялась – по крайней мере, тогда. Просто приезжала домой и говорила Джесси: «Я сегодня в Картуиле была».

Лицо его словно распахивалось. Один пугающий миг он смотрел на нее, а потом отводил взгляд и спрашивал:

– Ну и?..

– Я не разговаривала с ней, но видела – она по тебе скучает. Она гуляла одна, с Лерой. Больше с ними никого не было.

– Думаешь, мне это интересно? – спрашивал Джесси. – По-твоему, меня это волнует?

Впрочем, на следующее утро он просил у нее машину, и Мэгги испытывала облегчение. (Он любящий, мягкий, добросердечный мальчик, одаренный сверхъестественным умением привлекать к себе людей. Все уладится, и очень скоро.) Джесси отсутствовал целый день – Мэгги каждый час звонила домой с работы – и возвращался, когда она готовила ужин.

– Ну что? – спрашивала она.

– Что – что? – говорил он, уходил наверх и запирался в своей комнате.

И Мэгги понимала – времени потребуется гораздо больше, чем она ожидала.

Три раза – в первые три дня рождения Лерой – она и Айра наносили Фионе традиционные визиты, заранее обговоренные, с подарками; но настоящими визитами были для Мэгги ее шпионские вылазки, которые она даже не планировала, просто некие длинные, незримые нити тянули ее на север. Она, скажем, думала, что едет в супермаркет, а оказывалась на Первом шоссе, уже пряча лицо в воротник плаща, чтобы ее не узнали. И околачивалась потом рядом с единственной в Картуиле детской площадкой – стояла у песочницы и бесцельно разглядывала свои ногти. А могла затаиться в проулке, напялив ярко-рыжий парик Айриной сестры Джуни. И чувствовала в такие мгновения, что стареет. Может быть, когда Лерой пойдет учиться, придется нанять кого-нибудь, кто будет регулировать перед школой движение транспорта? А может быть, ей стоит изобразить из себя вожатую девочек-скаутов, сколотить собственный отряд? Или заделаться распорядительницей выпускного вечера в школе Лерой? Ладно. Не надо отвлекаться. Она же понимала – по мрачному молчанию Джесси, по вялости, с которой Фиона раскачивала на детской площадке качели, – что долго они прожить в разлуке не смогут. Ведь не смогут, правда?