Короткое правление Пипина IV - Джон Эрнст Стейнбек Страница 35

— Наверное, ты прав. Вокруг столько суеты, столько политики. Как я устала от придворных. От политики. Иногда мне так хочется назад, в нашу милую спокойную квартирку. Там такие приятные соседи. Хотя консьерж ужасный!

— Чего ты хочешь от эльзасца?

— Вот-вот, — отозвалась королева. — Эльзасцы такие провинциалы! Ничего-то их не интересует дальше собственного носа. Провинциалы! Как ты считаешь, мне взять мою шубку?

— Непременно, — ответил король.

Фотографии исторического открытия конвента видел каждый. Их напечатали все журналы и газеты мира. Переполненный зал, делегаты в мантиях, ораторская трибуна, величественное, как трон, кресло Главного королевского министра, председательствующего в конвенте.

На фотографиях видны сияющие лица делегатов, облаченных в церемониальные костюмы; галереи и балконы, заполненные нарядными дамами в роскошных нарядах и диадемах; королевская гвардия в колетах, вооруженная алебардами. На фотографии не попали груды бумаг и горы книг с описаниями исторических и юридических прецедентов, гроссбухи и стоявшие у ног делегатов портфели и походные сундучки с выдвижными ящичками, таящие в своих недрах вместе с канцелярскими принадлежностями и кое-какое оружие, ибо все партии без исключения готовы были покрыть себя неувядаемой славой, спасая отечество не только словом.

Конвент решено было открыть в три часа дня пятого декабря и после королевской приветственной речи распустить до завтра, когда и начнется обсуждение параграфов «Пипинова кодекса». Присутствие короля при этом не предполагалось. От короля требовалось только поставить подпись под готовым документом, предпочтительно без предварительного прочтения.

Возвестить о прибытии короля доверили герцогу де Троефронту, несмотря на его волчью пасть, — памятуя о том, что именно герцог первым предложил реставрировать монархию.

В три пятнадцать пополудни Главный королевский министр поднял председательский молоток — точную деревянную копию молота, от которого получил свое прозвище Карл Мартелл.

Троекратно прозвучал благородный удар молотка. Справа от трибуны стража расступилась, образовав живой коридор, ведущий от распахнувшейся двери, и отсалютовала алебардами.

В дверях показался герцог де Троефронт в чешуе из орденов и медалей. Плюмаж, вздымавшийся над герцогской короной, придавал ему некоторое сходство с мартовским зайцем. Герцог прошествовал к трибуне и стал в панике озираться по сторонам. Академик Королевской музыкальной академии Путу трижды взмахнул дирижерским жезлом, и шесть трубачей в рыцарских плащах подняли шестифутовые фарфары, с которых свисали штандарты с королевским гербом. Академик взмахнул жезлом еще раз, и оглушительный трубный звук прокатился по залу, сотрясая все вокруг. Герцог набрал в легкие воздуха.

— Хасссподха! — надрывно просипел он. — Кхороль Хрансии!

На галерее раздались одинокие аплодисменты герцогини де Троефронт.

Снова взревели фанфары.

Стража снова распахнула двустворчатые двери — и в зал вошел Его Величество Пипин Четвертый.

Определение «военная выправка» в отношении его фигуры не употребил бы даже завзятый фантазер. Маршальский мундир был ошибкой. Его взяли напрокат в театральной костюмерной, толком не померили, и в последний момент оказалось, что он королю велик. Мундир закололи на спине булавками. С брюками было сложнее, особенно с гульфиком. Хотя пояс брюк доходил королю до груди, гульфик оказался на уровне колен. Королевскую мантию пурпурного бархата, подбитую горностаем, поддерживали сзади двое пажей. Пажи старались изо всех сил. Когда король достиг трибуны и повернулся к собравшимся, пажи быстренько запахнули концы мантии вокруг его бедер, чтобы прикрыть брюки. Фигура Пипина торчала из складок бархата, как пестик из цветка лилии.

Король положил перед собой текст доклада и пошарил на груди среди орденов и звезд в поисках пенсне. Пенсне не было. Наконец он вспомнил, что оставил его в уборной, где ему закалывали булавками мундир. Король дал указание пажу, и тот бросился к выходу, выбив по пути алебарду из рук охранника.

Мэтр Путу, который недаром полвека проработал в театре, махнул трубачам, и те грянули на пределе своих возможностей «Ату лису, ату!», старинный охотничий сигнал.

Пока они трубили, вернулся паж и принес пенсне. Пипин нацепил пенсне на нос и склонился над страницами, исписанными мелким, четким почерком математика.

Пипин читал свою речь так, как читают научный доклад, — ровным, бесстрастным голосом.

Вначале никто ничего не заподозрил.

— Господа! Народ Франции! — начал король. — Мы, Пипин Четвертый, по праву крови и всенародным волеизъявлением король Франции, заявляем, что нашу страну Господь избрал, чтобы одарить ее плодородными землями, благодатным климатом, а людей её наделить исключительным разумом и талантом…

Зал взорвался аплодисментами, король сбился. Он поднял голову, поправил на носу пенсне и снова уставился в страницу.

— Ага, — наконец сказал он. — Вот здесь. И талантом. Приняв корону, мы озаботились тщательным изучением нашей нации, ее успехов, богатств, ее ошибок и недостатков. Мы не только изучали имеющиеся данные, но и беседовали с людьми, не как король, а как равный с равными.

Король сделал паузу, посмотрел на собравшихся и добавил от себя:

— Некоторые скажут, что это чересчур, но подумайте, как еще я мог вникнуть в суть вопроса?

Он снова углубился в рукопись. В зале повисла напряженная тишина.

— Мы обнаружили, — педантично продолжал монарх, — что власть, предметы потребления, удобства, доходы и возможности заслуживают более справедливого распределения между нашими подданными.

Левые и правые центристы испуганно переглянулись.

— Мы полагаем, что перемены и некоторые ограничения необходимы для процветания нашего народа, для того, чтобы французский гений снова, как когда-то, воссиял всему миру.

Король перевернул страницу, в зале послышались жидкие аплодисменты. Делегаты неловко ерзали в креслах, пиная книги и портфели, лежащие под ногами.

— Народ Франции призвал короля. Назначение и долг короля состоят в управлении своими подданными. Если президент может предлагать, король должен приказывать, иначе его существование лишено смысла, а его королевства не существует. И поэтому мы повелеваем, чтобы кодекс содержал следующее…

Дальнейшее имело эффект разорвавшейся бомбы.

Первое требование короля состояло в реформировании налогообложения — максимальное снижение налогов, сбор налогов со всех без исключения.

Второе — приведение оплаты труда в соответствие с доходами работодателей и стоимостью жизни.

Третье — строгий контроль над ценами.

Четвертое — обязательный ремонт существующего жилья, строительство нового, контроль за его качеством и ценами на жилье.

Пятое — реорганизация правительства, сокращение его состава и расходов на его содержание.