Потерянный рай - Джон Мильтон Страница 31

Адам запечатлел, а. Сатана

Завистно отвернулся, но потом

С ревнивой злобой искоса взглянул

На них опять и в мыслях возроптал:

"— Мучительный и ненавистный вид!

В объятьях друг у друга, эти двое

Пьют райское блаженство, обретя

Все радости Эдема. Почему

Им — счастья полнота, мне — вечный Ад,

Где ни любви, ни радости, одно

Желанье жгучее, — из ваших мук

Не самое последнее, — томит

Без утоленья. Должен я, однако,

Не позабыть подслушанное мной.

Им, кажется, не все принадлежит

В Раю. Здесь роковое где-то есть

Познанья Древо; от него вкушать

Нельзя. Познанье им запрещено?

Нелепый, подозрительный запрет!

Зачем ревниво запретил Господь

Познанье людям? Разве может быть

Познанье преступленьем или смерть

В себе таить? Неужто жизнь людей

Зависит от неведенья? Ужель

Неведенье — единственный залог

Покорности и веры и на нем

Блаженство их основано? Какой

Отличный способ им наверняка

Погибель уготовать! Разожгу

В них жажду знанья. Научу презреть

Завистливый закон, который Бог

Предначертал для униженья тех,

Кого познанье бы могло сравнять

С богами. К чести этой устремясь,

Вкусив, они умрут. Иной исход

Возможен разве? Надо лишь сперва

Повсюду исходить весь Райский сад,

Заглядывая в каждый уголок.

Авось какой-нибудь Небесный Дух

В тени прохладной или у ручья

Случайно попадётся, и тогда

Я постараюсь кое-что ещё

Разведать у него. А ты живи

До времени, блаженная чета,

И кратким счастьем пользуйся, пока

Я не вернусь; последует затем

Твоих страданий долгая пора!"

Так, с наглостью помыслив, отошёл

Он горделиво и пустился в путь;

Ловча и соблюдая осторожность,

Леса, поля, долины и холмы

Украдкой исшагал. Уже к черте,

Где небосвод на море и земле

Покоится, неспешно Солнце вниз

Катилось, и пологие лучи

Его закатные струили свет

Вечеровой на Райские Врата

Восточные — утёсистый хребет

Из алавастра; он издалека

Приметен был, вздымаясь к облакам

На гребень лишь одна тропа вела

Петлистая; со всех других сторон

Нависшие, зазубренные скалы

К вершине алавастровой горы

Дорогу преграждали. Там сидел

Среди столпов скалистых Гавриил,

Начальник стражи Ангельской, и ждал

Прихода ночи. Юные бойцы

Пред старшим героические игры

Затеяли, оружие сложив

Небесное: шеломы, и щиты

И дротики, блиставшие во мгле

Алмазами и золотом. Но вдруг

Сам Уриил на солнечном луче

Примчался к ним. Так падает звезда,

Осенней ночью небо прочертив,

Сквозь воздух, полный огненных паров,

И мореходам указует румб,

Откуда угрожает ураган.

Архангел, торопясь, проговорил:

"— О, Гавриил! Блаженный этот край

Ты неусыпно должен охранять,

По жребию, — от всяческого зла.

Но в сфере, мне подвластной, некий Дух

Явился нынче полднем и заверил,

Что жаждет он создания Творца

Новейшие увидеть, — предо всем,

Последний образ Божий — Человека.

Я указал дорогу, но следил

За ним. Когда он завершил полет

На севере Эдема, на горе,

Подметить я успел, что Небу чужд

Его страстями омрачённый взор.

Я из виду его не упускал,

Но скрылся он в тени. Меня страшит:

Не из орды ли он бунтовщиков

Низвергнутых, покинувший Геенну,

Чтоб смуту здесь посеять? Разыщи

Во что бы то ни стало чужака!"

Крылатый воин молвил: "— Не дивлюсь

Нимало, Уриил, что в силах ты,-

Пресветлый сферы Солнца властелин,-

Непогрешимым зреньем проницать

Безмерное пространство вширь и вглубь.

Но бдительная стража этих врат

Сюда не даст прохода никому,

Впуская лишь насельников Небес,

Ей хорошо известных. До сих пор

Не появлялся ни один из них

С полудня. Если ж Дух иной проник

С дурными целями, преодолев

Земные огражденья, — знаешь сам,

Что бестелесных трудно удержать

При помощи вещественных препон.

А если тот, о ком ты говоришь,

Здесь прячется, — его разоблачу

К рассвету, под личиною любой!"

Он так заверил. Тотчас Уриил

Вернулся вновь на пост, и тот же луч

Сверкающий, полого наклонясь,

Отнёс его на Солнце, что теперь

За острова Азорские зашло,-

Поскольку Солнце с дивной быстротой

Неслыханной дневной свершило круг,

Иль менее проворная Земля,

Спеша путём кратчайшим на восток,

Оставила светило позади,

Где отражает золото оно

И пурпур, украшая облака

У своего закатного престола.

Вот безмятежный вечер наступил,

И серый сумрак все и вся облёк

Одеждой тёмной; он сопровождён

Молчаньем, ибо птицы и зверьё

Уже расположились на ночлег;

Кто на траве заснул, а кто в гнезде.

Лишь соловей не спит; ночь напролёт