Прыжок в неизвестное - Лео Перуц Страница 30

Стоя на улице и закуривая сигару, он имел возможность убедиться, что его элегантная наружность и изысканная повадка вызывают заслуженную сенсацию. Особенно же глубокое впечатление произвел он, по-видимому, на одного молодого человека, стоявшего неподалеку от него на тротуаре и взиравшего на него с нескрываемым восхищением. Безмолвные овации такого рода не были новостью для господина Каллисфена Скулудиса, хотя и не всегда выражались в столь наивной форме. Он привык к тому, что его небрежно-очаровательная манера выгибать руку при поклоне или держать в пальцах трость уже в короткое время — господин Каллисфен Скулудис повсюду оставался только короткое время, это связано было с его профессией, — перенималась городскими щеголями и что благородный рассеянный жест, которым он вынимал из портсигара и закуривал папиросу, всегда служил образцом в салонах большого света.

Но Каллисфен Скулудис отличался сильно развитым чутьем к различиям в общественном положении людей, а этот молодой человек, судя по всему его виду, не принадлежал и не был близок к тем кругам, где вращался господин Скулудис. Поэтому, не подарив Станислава Дембу особенным вниманием, он продолжал свою прогулку, ибо среди качеств, которыми он проездом завоевывал симпатию хорошего общества в Париже, Петербурге, Бухаресте и Каире, одним из самых выдающихся была, несомненно, его благородная сдержанность.

Он углубился в созерцание витрины одного цветочного магазина, затем слегка закусил в магазине гастрономическом, а потом перешел на другой тротуар, чтобы поздороваться с одной дамою, с которою познакомился, вероятно, — он уже точно не помнил — на пароходе, во время одного из плаваний по Средиземному морю. Беседуя с нею, он опять обратил внимание на Станислава Дембу, прислонившегося несколькими шагами дальше к газовому фонарю и не спускавшего с него глаз.

У господина Скулудиса была прекрасная память на лица — этого требовала его профессия, — и он сейчас же узнал молодого человека, который воздал ему дань немого восхищения перед витриною с галстуками.

Он распрощался с дамою и вошел в парикмахерскую. Выбритый и с гладко расчесанным пробором, он вышел, спустя четверть часа, на улицу, и первый человек, с которым он встретился, был снова Станислав Демба.

Господин Каллисфен Скулудис питал к незнакомым людям некоторое недоверие. У него сразу мелькало подозрение, не сыщик ли перед ним, — это объяснялось его профессией. На сыщика Станислав Демба был, правда, не похож. Тем не менее господину Скулудису был не слишком приятен интерес, который Станислав Демба так настойчиво обнаруживал к его особе. Он нашел, что Вена все же представляет собою провинцию, гнездо дикарей, где всякому сколько-нибудь прилично одетому иностранцу дивятся, как морскому чуду, и закончил раньше времени свою прогулку, усевшись в садике перед кафе за один из столов.

Мимо него в следующий же миг прошел Станислав Демба.

Он остановился, колеблясь немного, и, казалось, размышлял. Затем подошел к столику господина Скулудиса и попросил разрешения сесть.

Просьба эта явно произвела на господина Скулудиса неприятное впечатление. Ведь было еще много незанятых столиков, и он имел пристрастие к чаепитию в сладостном одиночестве. Новые знакомства он имел обыкновение завязывать только на вокзалах, станциях и в других людных местах, да и то потому лишь, что этого требовала его профессия.

— Простите, я жду знакомых, — сказал он поэтому Станиславу Дембе.

— Вы ждете знакомых? Тогда нам лучше всего не откладывать приведения в ясность наших отношений, — сказал Демба и сел.

Господин Скулудис взглянул на него с чрезвычайным изумлением.

— Я хочу сказать, что нам следует сперва уладить наше дельце, — повторил Демба.

Слово «дельце» звучало притягательно для господина Скулудиса. Он внимательно присмотрелся к своему собеседнику.

— Могу я узнать, каким из моих многочисленных дел вы интересуетесь? — спросил он.

— Это вы сейчас услышите, — сказал Демба. — Я шел за вами следом до этого кафе. Только здесь оказалось для меня возможным побеседовать с вами, не привлекая чьего-либо внимания и с глазу на глаз.

«Не привлекая внимания» и «с глазу на глаз» — оба эти выражения произвели благоприятное впечатление на господина Скулудиса. Они свидетельствовали о том, что собеседник его человек не болтливый, а умение молчать господин Скулудис ценил в людях превыше всего — это основывалось на характере его профессии.

— Около часа тому назад вы были на Пратерштрассе, — сказал Демба.

— Ах, вот что! — промолвил Скулудис и кивнул головою. Теперь дело выяснялось.

Час тому назад у него происходил на Пратерштрассе разговор весьма щекотливого свойства с одним знакомым ювелиром; он предлагал ему приобрести драгоценности того рода, которые в связи со своим происхождением боятся яркого дневного света. Переговоры не увенчались, к сожалению, успехом, и Скулудис удалился, не преминув сказать несколько горьких слов по поводу корыстолюбия и алчности торговца. Человек этот, как теперь оказалось, поручил одному из своих приказчиков не терять его из виду и, если к тому представится случай, возобновить прерванные переговоры.

— Вы посвящены во все? — спросил господин Скулудис.

— Разумеется, — сказал Демба. — Я был очевидцем.

— И вы полагаете, что вопрос еще не исчерпан?

— Совершенно верно, — сказал сердито Демба.

— Ну, для меня это дело в данный момент отнюдь не имеет срочного характера.

— Для меня оно тем более срочно, — сказал энергично Демба.

— Час тому назад я был в критическом положении. Мне нужны были деньги, и этим вы хотели воспользоваться. Теперь обстоятельства изменились. Мне больше не нужны ваши деньги.

— Это весьма упрощает дело, — сказал обрадованный Демба.

— Я могу теперь несколько дней выждать, пока мне не будут сделаны более выгодные предложения, — заявил господин Скулудис.

— Этого я не понимаю.

Скулудис достал свою записную книжку в кожаном переплете и положил на столик свойственным ему изящным движением руки белый конверт, сквозь тонкую бумагу которого просвечивались банкноты.

— В этом конверте находится восемьсот крон. Дело чистое. Вы видите, что затруднение, которым хотел воспользоваться ваш патрон, было временным, — произнес он гордо.

Станислав Демба не имел представления, о каком патроне, каком затруднении и каком деле идет речь. Он только перемигивался со своим конвертом и смотрел искоса на господина Скулудиса. Однако сообщение, что в конверте находится теперь восемьсот крон, привело его в изумление.

— Восемьсот крон, чистое дельце, — повторил господин Скулудис.

— Восемьсот? — воскликнул Демба. — В этом конверте семьдесят крон. Не больше и не меньше.

Это утверждение чрезвычайно поразило господина Скулудиса. Он, правда, был суеверен, но что у скупщика краденого на Пратерштрассе служит приказчик, которому покорны сверхъестественные силы, такое открытие вывело его из душевного равновесия.