Говардс-Энд - Эдвард Форстер Страница 3

— Я не буду задавать вопросы. Хелен собственноручно мне написала, что она и этот юноша любят друг друга. Если все так, то тут не о чем спрашивать. Все остальное не имеет никакого значения. Пусть помолвка будет долгой, но все эти выяснения, вопросы, планы, стратегии — нет, тетушка Джули, нет.

И Маргарет поспешила прочь. Не то чтобы это была красивая или чрезвычайно умная девушка, но в ней было нечто заменявшее оба этих качества, то, что лучше назвать исключительной жизнерадостностью, неизменным искренним откликом на все, что встречалось ей на жизненном пути.

— Если бы Хелен написала мне то же самое о продавце или бедном клерке…

— Дорогая Маргарет, прошу тебя, войди в библиотеку и закрой дверь. Твои милые горничные вытирают пыль с лестничной балюстрады.

— …или если бы она захотела выйти замуж за человека, который пользуется услугами компании «Картер Патерсон», [1]моя реакция была бы точно такой же.

Затем Маргарет, как это за ней водилось, перевела разговор в новое русло, что обычно убеждало тетушку Джули в том, что племянница не такая уж сумасшедшая, а людей иного склада — в том, что она вовсе не сухарь теоретик.

— Хотя в случае с «Картером Патерсоном», — проговорила она, — должна признаться, я, пожалуй, настаивала бы на очень длительной помолвке.

— Пожалуй, так, — откликнулась миссис Мант, — но я едва поспеваю за ходом твоих мыслей. Только вообрази, что ты заявила бы Уилкоксам что-нибудь в этом роде. Я-то тебя понимаю, но большинство приличных людей подумают, что ты не в себе. Представь, как это смутит Хелен! Здесь нужен человек, который медленно, не торопясь, займется этим делом, разберется в ситуации и поймет, к чему она может привести.

— Но из ваших слов следует, что помолвку нужно разорвать, — возразила Маргарет.

— Думаю, что, быть может, и нужно, но разрывать ее надо медленно.

— А разве можно помолвку разорвать медленно? — Глаза Маргарет заблестели. — Из чего же она, по-вашему, сделана? Я-то думаю, что она сделана из прочного материала, который, пожалуй, может расколоться, но уж никак не разорваться. Помолвка отличается от прочих уз, которыми связывает нас жизнь. Те растягиваются или сгибаются. Они допускают ту или иную степень прочности. А помолвка — это нечто совсем другое.

— Вот именно. Но не позволишь ли ты мне просто поехать в этот Говардс-Хаус и избавить тебя от неловкости? Я ни в коем случае не стану вмешиваться, но ведь я-то прекрасно понимаю, что вам, девицам Шлегель, нужно, а поэтому мне будет достаточно лишь внимательно оглядеться.

Маргарет снова поблагодарила тетушку, снова поцеловала ее, а потом побежала наверх, к брату.

Чувствовал он себя скверно.

Ночью его сильно беспокоила сенная лихорадка. Голова болела, глаза слезились, а слизистая оболочка, по его словам, была в самом плачевном состоянии. Единственное, что хоть как-то примиряло его с жизнью, была мысль об Уолтере Сэвидже Лэндоре, чьи «Воображаемые беседы» Маргарет обещала ему читать с частыми перерывами в течение дня.

Ситуация сложилась непростая. Нужно что-то делать с Хелен. Ее следует убедить, что в любви с первого взгляда нет ничего преступного. Телеграмма, посланная с этой целью, покажется ей холодной и непонятной, а собственный визит с каждым мгновением представлялся Маргарет все более невозможным. Приехал доктор и сообщил, что Тибби совсем плох. Может быть, и в самом деле лучше принять предложение тетушки Джули и отправить ее в Говардс-Энд с запиской?

Маргарет, без сомнения, была человеком импульсивным. Она часто металась от одного решения к другому. Спускаясь по лестнице в библиотеку, она на бегу прокричала тетушке:

— Хорошо, я передумала! Поезжайте лучше вы!

Поезд отходил от Кингс-Кросс в одиннадцать часов. В половине одиннадцатого Тибби с редким для него смирением уснул, и Маргарет смогла отвезти тетушку на вокзал.

— Не забудьте, тетя Джули, вас не должны вовлечь в обсуждение помолвки. Передайте мое письмо Хелен и скажите то, что подскажут вам чувства, но держитесь подальше от родственников. Мы еле-еле запомнили все их имена, а кроме того, все это нецивилизованно и в корне неверно.

— Нецивилизованно? — переспросила миссис Мант, опасаясь, что от нее ускользнула суть какого-то остроумного замечания.

— О, я высказалась слишком категорично. Мне всего лишь хотелось попросить вас обсудить это дело с одной только Хелен. Пожалуйста!

— С одной только Хелен.

— Потому что…

Но сейчас было не время рассуждать о природе человеческой любви. Даже Маргарет предпочла уклониться от подобного разговора и удовольствовалась тем, что погладила руку доброй тетушки и вообразила себе не совсем осознанно, но в некоем поэтическом духе, путешествие, которое должно было вот-вот начаться на вокзале Кингс-Кросс.

Как и многие люди, изрядно пожившие в огромном столичном городе, Маргарет испытывала особенные чувства к вокзалам, к этим вратам в удивительное и неизведанное. Отсюда мы отправляемся навстречу солнцу и приключениям, и сюда же — увы! — возвращаемся. С Паддингтонского вокзала нас манит лежащий далеко на западе и пока невидимый Корнуолл, бегущая вниз Ливерпуль-стрит сулит нам торфяные болота и широко раскинувшиеся Норфолкские озера, мимо пилонов Юстона мы едем в Шотландию, а сквозь напряженный шум и гам вокзала Ватерлоо — в Уэссекс. Это понимают итальянцы, что естественно. Те неудачники, которые работают официантами в Берлине, называют Ангальтский вокзал Итальянским, ибо именно с него они возвращаются домой. И только те лондонцы, которых отличает скучнейший нрав, не наделяют свои вокзалы каким-нибудь характером и не испытывают по отношению к ним, пусть даже в незначительной степени, чувства любви и страха.

У Маргарет — надеюсь, это не настроит читателя против нее — вокзал Кингс-Кросс всегда вызывал ощущение Бесконечности. В самом его расположении — немного позади легкого и великолепного вокзала Сент-Панкрас — виделась некая расшифровка материализма жизни. Две большие арки, бесцветные и безразличные, поддерживающие, словно два плеча, уродливые часы, могли служить порталами для увлекательного путешествия без начала и конца, но, возможно, с успешным исходом — исходом, который ни в коем случае не может быть выражен на языке достатка. Если вы сочтете эти рассуждения смешными, то вспомните, что они не принадлежат Маргарет, и позвольте мне поскорее добавить, что у них с тетушкой было еще много времени до поезда; что миссис Мант, хоть и купила билет во второй класс, была препровождена в первый (в поезде было всего два вагона второго класса — для курильщиков и для пассажиров с детьми, но нельзя же ей было, в самом деле, ехать с детьми) и что Маргарет, вернувшись на Уикем-плейс, получила телеграмму следующего содержания:

Все кончено. Не надо было писать. Никому не говори. Хелен.

Но тетушка Джулия уехала — уехала окончательно и бесповоротно, и никакая сила на свете не могла ее остановить.