Город Ильеус - Жоржи Амаду Страница 29
Город Ильеус - Жоржи Амаду читать онлайн бесплатно
Она никогда не говорила о тех временах. Зять-медик иногда наводил её на разговор о прошлом, он страшно увлекался героическими историями и упрашивал её рассказать поподробнее о событиях, свидетелем и участником которых была она сама. Но она внезапно хмурилась и отвечала каким-то жестким голосом:
— Это дело прошлое, мальчик мой, люди эти давно умерли, грешно их тревожить…
Зато Жоан Магальяэс рассказывал зятю многое, сильно преувеличивая, выдумывая там, где чего-нибудь не знал, придавая всем этим историям привкус анекдотов, рассказываемых за игорным столом, и во всех эпизодах главным героем оказывался он сам, хотя на деле вступил в борьбу только потому, что другого выхода у него не оставалось.
Но не проходит дня, чтоб дона Ана не вспоминала о тех временах. Эти воспоминания вливают в неё новые силы; когда она предается им, будущее предстает перед ней в более радужном свете. И хотя она и не любит говорить о прошлом, но именно она, дона Ана, свято оберегает традиции этого прошлого, хранит в своей памяти живую историю семьи Бадаро, мешает этой истории стереться под тяжестью новой жизни, нового времени. Если бы не она, Жоан Магальяэс наверняка занял бы денег у самого Орасио, смертельного врага, победившего их в борьбе, предавшего огню их имение, разорившего их плантации, подославшего наёмных убийц, чтоб уничтожить Жуку и стольких других людей, верных семье Бадаро. Да, это она тогда вмешалась в дела Жоана Магальяэса, и капитан долго потом ворчал на эту её глупую гордость, гордость нищей. Но это была не только гордость, капитан не понял. Просто дона Ана не хотела, чтобы умерло всё то старое, чем жила её семья тридцать лет назад, и считала, что враги есть враги. Она очень огорчилась, когда Антонио Витор помирился с Фирмо, хотя оба они играли второстепенную роль в прежних событиях. Она строго отчитала Раймунду, словно всё ещё была господской дочкой, а Раймунда — воспитанницей и служанкой. Теперь они были почти что равны, плантации их давали почти одно и то же количество какао. Но старая жизнь настолько прочно овладела душою доны Аны Бадаро, что даже за мелкой борьбой, которую вел доктор Жозуэ Сантос против Орасио, желая отстранить старого полковника от руководства партией, она следила с огромным интересом, И когда Орасио подослал наемного убийцу к Жозуэ, она была удовлетворена и вздохнула с облегчением. Услышав эту новость за обедом, она сказала капитану, дочери и врачу (тогда ещё жениху дочери), сидевшим вместе с нею за столом:
— Это настоящий человек…
Капитан разинул рот от изумления, услышав, как жена хвалит своего самого заклятого врага. Дона Ана пояснила:
— Я-то не люблю его, но отнимать у него то, что он завоевал, — несправедливо. Это его право. Чего стоят все эти современные мальчишки по сравнению с таким человеком, как Орасио? Я его не люблю, но хоть он и враг мой, а поступил правильно…
Такова была дона Ана Бадаро, хотя теперь уж и воспоминания не осталось о той красивой смуглой девушке, которая несла алтарь пресвятой девы в религиозных процессиях в Ильеусе и сжимала в руке револьвер во время борьбы за Секейро Гранде… О доне Ане Бадаро, молодой и сказочно богатой, о которой ходили легенды в землях какао, о которой мечтали со страхом и преклонением все юноши, приезжающие в эти края, ища удачи, в жизни… О той доне Ане, которую покорил картёжник к зависти всех остальных авантюристов того времени. Теперь она стара и сломлена жизнью, но сердце её всё ещё молодо, она живёт в другом мире, который гораздо красивее современного, в мире, где споры, касающиеся какао, разрешались пулями на дорогах, а не разговорами в коммерческих конторах, телефонными звонками и телеграммами, как сейчас.
Попугай без устали выкрикивает свою любимую фразу. Дона Ана улыбается и смотрит на небо, постепенно затягивающееся пеленою туч. Когда капитан приехал, он принёс с собой два известия: о повышении цен и о дожде. Он все такой же, как прежде, — подвижной, весёлый, смотрит на всё оптимистически, и в голове у него всегда новые планы. Правда, до сих пор он только планами и ограничивался — планами и мечтами. Но на сей раз дона Ана заставит его привести свои планы в исполнение. На сей раз она не будет сидеть сложа руки, вспоминая прошлое. На сей раз лес на участке будет вырублен, там будут посажены деревья какао, снова возродится богатство Бадаро. И дона Ана опять будет проходить по улицам Ильеуса, провожаемая почтительными взглядами прохожих. А имя Бадаро будет обозначать собою не только прошлое, но и будущее.
Кричит попугай, дона Ана смотрит на грозовые тучи.
— Это правда, Шико, мы снова разбогатеем…
Ее улыбка напоминает улыбку Синьо Бадаро, мягкую и одновременно решительную.
Эта мысль пришла в голову Варапау в один из жарких солнечных дней, во время тяжкой работы по уборке урожая. Уже собирали последние плоды какао, ярко-жёлтые, как золото; ещё немного — и беспощадное солнце сожгло бы их. Варапау был очень худ и высок, — отсюда и прозвище, давно уже окончательно заменившее ему имя. [12]Неизвестно, откуда он появился. Много профессий перепробовал он на своём веку: чистил сапоги, продавал лотерейные билеты, работал докером в Ильеусском порту, да чего только он не делал? Может, когда-нибудь и воровал, во всяком случае так поговаривали в соседних фазендах. Но дело в том, что теперь Варапау был должен целый капитал в лавку. Он подхватил сифилис и, хуже чем гулящая женщина, почти три месяца провалялся на нарах больной, а счёт его рос и рос, так что как-то раз Капи, его сосед по хижине, хорошо знакомый с жизнью в фазендах, сказал:
— Ты сдохнешь за работой, но никогда не расплатишься, несчастный…
Но Варапау не хотел сдохнуть за работой. А тем более за работой на плантациях какао, тяжёлой, безнадёжной. И чего его сюда принесло, он и сам не знал. Как-то раз он сел в поезд и поехал в Итабуну. Взбрело ему в голову поглазеть на плантации. Тогда рабочих рук не хватало (в Сеара шли дожди), его наняли, да так он и остался, — долг в лавку привязал его к месту. Полковник Фредерико Пинто говорил, что в жизни не видал работника хуже Варапау. Ленивый, совести у него нет, только и норовит увильнуть от работы. Но кто ж мог увильнуть от работы, когда за спиной стоял Тибурсио, надсмотрщик, и кричал:
— Поживей… поживей…
Всегда «поживей», — это закон для батраков в фазендах какао. «Поживей», — кричит Тибурсио, сидя на лошади и глядя на них сверху вниз, с хлыстом в руке, который нередко вместо крупа лошади попадает на спину человека, не желающего подчиняться его приказаниям.
— Поживей, — кричит он и добавляет: — Лодыри вы эдакие, не умеете работать, воруете хозяйские деньги, бандиты…
Когда голос Тибурсио раздается над головами людей, разносясь далеко по плантациям, лицо Варапау искажается от гнева. Варапау не помнит, чтоб когда-нибудь в жизни ему приходилось кого-нибудь ненавидеть. Даже к Розе не питал он этого чувства, хотя она и бросила его на улицах Ильеуса, и это из-за неё он уехал в Итабуну… Но, ах, если б только мог он встретиться с Тибурсио как-нибудь ночью с глазу на глаз, на тёмной дороге… Думая об этом, Варапау даже улыбается. И вот как-то раз, в последние дни уборки урожая, когда ещё не начали подрезать деревья, Варапау подумал, что хорошо бы устроить терно. [13]Во время праздников в конце и в начале года…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии