Скитальцы - Кнут Гамсун Страница 28

Эдеварт, не веря: Моё?.. Это мне?

Август сделал вид, что рассердился: Не стоит поднимать шум всякий раз, когда я дарю тебе золотое кольцо. Будто ты мне не веришь! Я же сказал: кольцо твоё. Можешь показать его своему Кноффу, о котором ты мне писал, и спросить, есть ли у него такое кольцо.

Эдеварт, потрясённый: Не знаю что и сказать!

Они заговорили о Кноффе. В своём письме в Ригу Эдеварт расхвалил его и теперь не мог говорить о нём плохо, однако он не стал скрывать слабостей Кноффа, его хитрости и смешных сторон. Больное место Кноффа — посёлок на юге, где пароход делает остановку.

Что ещё за посёлок?

Эдеварт рассказал всё, что знал от Господа Бога и жителей Фусенланнета: посёлок, где останавливаются пароходы, с давних пор имеет экспедицию, которая на рейде обслуживает все суда, следующие по маршруту Вадсё — Гамбург, они проходят мимо Кноффа, не заходя к нему, хотя он и крупный торговец. И пусть это несправедливо, Кнофф не в силах изменить существующий порядок.

Август сразу вник в суть дела; с его богатым жизненным опытом, приобретённым за время скитаний по свету, ему ничего не стоило придумать выход из любого положения. Далеко ли нужно отклоняться от курса, чтобы зайти в бухту Кноффа? Какова глубина бухты? Есть ли поблизости селения или, может, они есть подальше от берега?

Эдеварт полагал, что селений там значительно больше, чем возле теперешней пароходной остановки, которая лежит на мысе.

Значит, Кнофф просто дурак!

Почему?

Август вошёл в раж, в голове у него уже сложился план, и он быстро спросил: Ты сказал, что на остановке экспедиторы обслуживают пароход в море, подплывая к нему на лодке?

Да.

И ещё, кажется, ты сказал, что бухта Кноффа не замерзает?

Да. Бухта не замерзает. Как и в Свольвере, ты знаешь.

Август внушительно: А раз так, Кнофф должен построить у себя пароходную пристань.

Пароходную пристань? Зачем? Эдеварт ничего не понимал.

Август дивился недогадливости Кноффа и потешался над ним. Да если б Кнофф построил эту пристань, пароходы уже давно заходили бы к нему! И пусть никто не говорит, что они пройдут мимо пристани, к которой легко подойти и где они будут в полной безопасности. Любой шкипер предпочтёт пришвартоваться к пристани, а не стоять на рейде в любую погоду.

Мало-помалу Эдеварт всё понял: ох уж этот Август! Ты кого хочешь удивишь, и как это ты всё так быстро сообразил! — воскликнул он.

Август, напыжившись: Мне бы потолковать с твоим Кноффом!

Ну так поедем со мной! — сказал Эдеварт.

Надо бы купить у Кноффа полоску берега и построить пристань, чтобы пароходы заходили ко мне. Тогда Кноффу волей-неволей пришлось бы арендовать у меня пристань, куда ему деваться. Уж я бы попил его кровушки, а потом продал бы ему пристань. Хочешь, покупай! Я человек справедливый.

Нет, ты должен поехать туда!

И не собираюсь! — фыркнул Август. А если хочешь знать моё мнение, так его шхуну на Лофотены должен вести ты сам!

Я?

Ты и никто другой! Пораскинь мозгами! И не забудь, раз этот Кнофф рассердился на тебя и не платит того, что положено тебе по праву, ты тоже можешь не щепетильничать с ним и его потомками до третьего или четвёртого колена. Уразумел? Вернёшь себе всё при покупке рыбы.

Я не могу вести шхуну, решительно сказал Эдеварт.

Как это не можешь? Разве я ничему не научил тебя на «Чайке»? Не объяснил, как читают карту, работают с компасом, ориентируются по банкам и маякам, как вообще ведут парусник? Мне стыдно за тебя, Эдеварт!

Да мне и не хочется вести эту шхуну.

Тогда ничего не поделаешь. Август сдался. Нет в тебе куража, чтобы выбиться в люди и работать головой. И никогда не было. Но в любом случае я не хочу быть шкипером на этой шхуне. Так и скажи своему Кноффу. У меня другие планы...

Друзья отнесли в город ещё несколько коробок с сигарами, они всё время были вместе, и Август даже отказался от выпивки. На этот раз никаких пирушек на берегу, сказал он, теперь я деловой человек. И будет странно, если я не сколочу состояния!

Дня через два он объявил, что собирается в Левангер на ярмарку, и великодушно пригласил Эдеварта поехать вместе с ним. Ранним хмурым и туманным утром они отправились в путь. Вот и хорошо, сказал Август, таможенники и полицейские становятся близорукими в такую погоду! С таинственным видом он поглядывал на небольшой сундучок, который держал под мышкой, и давал понять, что там хранятся большие ценности.

В Левангере на постоялом дворе Август запер дверь их комнаты и подошёл к Эдеварту. Пришло время явить нечто твоим глазам, сказал он — ну точь-в-точь как пророк из Писания — и открыл сундучок. В нём и впрямь оказались сокровища: золотые и серебряные украшения и драгоценные камни. И как только они к нему попали, все эти кольца, табакерки, ожерелья, цепочки, серьги, булавки? Эдеварт онемел от изумления и не мог оторвать глаз от этого богатства — ах, Август, Август! Навряд ли эти старые вещи были дорогими, однако они слепили глаза своим блеском и необычным, чужестранным видом. Август, побледнев от торжественности, время от времени называл цену то какого-нибудь массивного кольца, то медальона, отделанного бирюзой, золотом и мелким жемчугом. Надо думать, эти недорогие украшения и камни были поддельные, тем не менее они производили впечатление. Бог знает, уж не похищены ли они из закладной лавки или антикварного магазина, а то и из частных домов, было видно, что ими немало попользовались. Серебряный ларчик, украшенный причудливым черненым узором, верно, попал сюда из самой глубины России, он поражал изяществом отделки; Август открыл ларчик и достал маленькие золотые часы с синим камнем на крышке. Поменяемся? — предложил он, словно в шутку, сам понимая нелепость обмена такой дорогой вещи. Часы русской царицы, весь механизм из чистого золота, на пятидесяти рубинах! Наконец Август извлёк из своего сундучка длинный кусок шёлковой ткани с золотым узором; блеклая, красновато-голубоватых, словно умирающих тонов, с длинной бахромой на концах, она была прекрасна, как сон.

Эдеварт ничего не понимал, во всём этом была какая-то тайна. Нет сомнения, Август заложил солидную основу своего благосостояния, когда был шкипером на шхуне Скору, да и в последние месяцы он мог откладывать каждый шиллинг из своего матросского жалованья на барке «Солнечная радость», но ведь, кто знает, пожалуй, все эти украшения и бриллианты стоят целый миллион, откуда у Августа такие деньги? Эдеварт сидел как на иголках.

Август понимал, что у его товарища могут возникнуть некоторые подозрения при виде этих драгоценностей, но в ту минуту ему было не до объяснений.

Наконец Эдеварт спросил: Чей это товар? На кого ты работаешь?

Августу пришлось отвечать: Товар мой! И работаю я на себя. А ты что подумал?

Эдеварт: Да нет, меня это не касается.