Мария Стюарт - Стефан Цвейг Страница 28

Но такова судьба всех политических уступок: они всегда запаздывают. Не далеекак вчера Мария Стюарт была политиком, сегодня она только женщина, тольковозлюбленная. Стать признанной наследницей английского престола было лишьнедавно ее заветной мечтой; сегодня это честолюбивое стремление оттеснено кудаболее легковесным, но и более пламенным желанием женщины – поскорее завладетьэтим статным красавцем, этим мальчиком. Запоздали угрозы и прельстительныепосулы Елизаветы, запоздали и увещания честных друзей, таких, как герцогЛотарингский, ее дядя, который советует ей отказаться от этого «joli hutaudeau»– «смазливого шалопая». Ни доводам разума, ни соображениям государственнойважности уже не совладать с ее пылким нетерпением. Иронически звучит ее ответразъяренной Елизавете, запутавшейся в собственных сетях: «Мне поистине странно,что я не угодила моей доброй сестрице: ведь выбор, который она порицает, ни вчем не расходится с ее волей. Разве не отвергла я всех чужеземных искателей ине предпочла им англичанина, в жилах которого течет кровь обоих наших правящихдомов, первого принца Англии?» Против этого Елизавете трудно возразить, ведьМария Стюарт чуть не буквально – но только по-своему – выполнила ее волю. Онаостановила свой выбор на английском дворянине, том самом, которого Елизаветаприслала к ней с двусмысленными намерениями. Но так как соперница, не владеясобой, засыпает ее все новыми предложениями и угрозами, Мария Стюартвысказывается уже грубо и откровенно. Слишком долго ее кормили обещаниями иобманывали в лучших надеждах: наскучив этим, она, с одобрения всей страны, самасделала выбор. Невзирая на то, что из Англии шлют то кислые, то сладкие письма,в Эдинбурге на всех парах готовятся к свадьбе, Дарнлею наспех жалуют еще титулгерцога Росского; английский посланник, который в последнюю минуту прискакал изАнглии с кипой протестов и нот, еще не вылезая из кареты, слышит, что ГенриДарнлею отныне надлежит именоваться и титуловаться (namet and stylith) неиначе, как королем.

Двадцать девятого июля колокола возвещают о венчании. В маленькой домашнейкапелле Холируда священник благословляет молодых. Мария Стюарт, неистощимоизобретательная в устройстве торжественных церемоний, приводит всех визумление, появившись в траурном одеянии, том самом, в котором она провожалагроб своего усопшего супруга, короля Франции, – этим она как бы подчеркивает,что не по легкомыслию идет она вторично к алтарю, не потому, что забыла первогосупруга, а единственно выполняя волю своего народа. И только прослушав мессу ивернувшись к себе в опочивальню, она – вся эта сцена мастерски задумана, ипышные уборы лежат наготове, – уступая нежным мольбам Дарнлея, соглашаетсяснять траур и сменить его на цвета радости и веселья. Внизу осаждает замокликующая толпа, в которую щедрыми горстями кидают деньги, и с легким сердцемкоролева и ее народ спешат упиться праздничным весельем. К великой досаде ДжонаНокса, кстати лишь недавно, на пятьдесят седьмом году жизни, вторичновступившего в брак и взявшего девицу восемнадцати лет – но радости он признаеттолько для себя, – четыре дня и четыре ночи кипит веселье, и пиршества сменяютдруг друга, как будто все темное, гнетущее ушло навек и отныне начинаетсяблаженное царство юности.

Отчаянию Елизаветы нет границ, когда она, незамужняя и неспособная кзамужеству, слышит, что Мария Стюарт вновь взошла на брачное ложе. Сама же онасвоими хитроумными маневрами только осрамила себя на весь мир: сватала королевеШотландской своего сердечного дружка, а его оконфузили всенародно; возражалапротив кандидатуры Дарнлея, а ее советами пренебрегли; послала нарочного споследним предупреждением, а ее посланца продержали у запертых дверей, пока некончился обряд. Необходимо было что-то предпринять для спасения своегопрестижа. Порвать дипломатические отношения и объявить войну? Но под какимпредлогом? Ведь Мария Стюарт абсолютно и неоспоримо права, она достаточнопосчиталась с волею Елизаветы, не отдав своей руки чужеземцу, к тому же Дарнлейи безупречная партия: ближайший кандидат на английский престол, правнук ГенрихаVII – чем не достойный супруг? Нет, всякая попытка протестовать, ввиду полногоее бессилия, только изобличит перед миром личную досаду Елизаветы.

Однако двойная игра всегда была и пребудет душой всех поступков Елизаветы.Только что потерпев жестокую неудачу, она все же остается верна себе. Она,конечно, воздержится от объявления войны, не отзовет и своего посланника, новтихомолку постарается, елико возможно, пакостить счастливой паре. Слишкомнерешительная и осторожная, чтобы открыто выступить против своих лютых врагов,Дарнлея и Марии Стюарт, она действует с помощью интриг и подкупов. В Шотландиивсегда найдутся недовольные, восстающие против наследственной власти, а на сейраз с ними заодно человек, головой выше прочей мелюзги, выделяющийся своейнезаурядной энергией и открыто заявивший протест. Меррей демонстративно неявился на свадьбу сестры, и посвященные сочли это недобрым знаком. Ибо Меррею –что немало способствует притягательности и загадочности этой фигуры – вудивительной мере присуще умение предугадывать внезапные изменения политическойпогоды; какой-то верный инстинкт предупреждает его о назревающей опасности, и вэтих случаях он делает самое умное, что может сделать умудренный политик, –исчезает. Он выпускает из рук кормило власти и становится невидим и неуловим.Подобно тому как внезапное высыхание рек и иссякание источников предвещает вприроде стихийные бедствия, – так исчезновение Меррея неизменно предрекает –история Марии Стюарт тому наглядное доказательство – политическую непогоду. Напервых порах Меррей ведет себя скорее пассивно. Он запирается в своем замке, онупрямо избегает двора, показывая, что, как регент и сберегатель протестантизма,решительно осуждает возведение Дарнлея на шотландский престол. Но Елизаветемало одного протеста. Ей нужен бунт; в Меррее и в столь же, как и он,недовольных Гамильтонах ищет она союзников и помощников. Со строжайшим наказомни в коем случае ее не скомпрометировать, «in the most secret way», поручаетона агенту поддержать лордов деньгами и людьми «as if from himself», якобы поего личному почину, ей же, Елизавете, будто ничего о том не известно. Деньги,как благодатная роса на жухнущие луга, падают в жадные руки лордов, сердца ихснова загораются мужеством, и обещанная военная помощь способствует назреваниюмятежа, которого с таким нетерпением ждут в Англии.

Пожалуй, единственная ошибка Меррея, этого умного и дальновидного политика,в том, что он и в самом деле понадеялся на ненадежнейшую из правительниц и сталво главе мятежа. Разумеется, осторожный заговорщик не спешит ударить и лишьтайно вербует сообщников; он не прочь повременить, пусть Елизавета открытовыскажется за возмутившихся лордов, и тогда не как мятежник, но как сберегательверы станет он против сестры. Однако Мария Стюарт, встревоженная двусмысленнымповедением брата и по праву не желая терпеть его враждебной безучастности,торжественно призывает его к ответу, требуя, чтоб он оправдался передпарламентом. Меррей, гордостью не уступающий сестре, не признает себяобвиняемым и надменно отказывается покориться; и тогда на него и егоприверженцев налагается опала (put to the horn), глашатай возвещает об этом нарыночной площади. Так снова призвано решать оружие, а не разум.