Мемуары безумца - Гюстав Флобер Страница 27

* * *

Ночь, 2 января 1841 года, написано по возвращении с бала

Как давно это было написано, Боже мой! [77]То было в воскресенье после полудня, в час раздражения и скуки, измученный и болезнью и выздоровлением, я бросил перо и ушел. Я отправился пешком обедать в Девиль. [78]На бульваре мы с Амаром [79]встретили Балле; [80]я был циничен и взбешен.

Сколько я пережил с тех пор и как много заключено между последней строкой и той, что начата здесь! Подготовка к экзамену, я сдал его, наконец. Попытаюсь обобщить события пяти месяцев, завершивших то, что зовется детством, и положивших начало чему- то без названия — жизни человека двадцати лет. Это (для меня особенно) ни юность, ни зрелость, ни старость; это все вместе, все выпукло и рельефно. Даже в спокойных обстоятельствах мой физический и моральный склад — это эклектика, где клокочет фантазия и реальность.

Мысленно возвращаясь в милое мое путешествие [81]и приходя в себя, спрашиваю, остался ли я прежним: тот ли человек бродил у залива Сагонь, [82]что пишет здесь за столом зимней ночью, теплой и дождливой, сырой и туманной?

О Италия, Испания, Турция! Сегодня суббота — и тогда была суббота, такой же день…, [83]комната, похожая на мою, низкая, с красными обоями, тот же час — я только что слышал, как часы пробили половину третьего. Говорят, время бежит, как тень. То, подобно призраку, оно ускользает из рук, то, как привидение, давит на грудь.

Я был на балу, что делать там? Как скучны светские развлечения, а то, что не скучно, — всего глупее. Я видел там девочек в голубых и белых платьях, с плечами в прыщах, с острыми лопатками, с личиками кроликов, ласок, лисиц, собак, кошек, совершенных дурочек — и все это лепетало, тараторило, плясало и потело.

Меня окружала толпа народа, более пустая, чем топот башмаков по мостовой, а я старался не отличаться от всех — те же слова, такой же костюм; меня забросали глупыми вопросами, ответы были им под стать. Они хотели, чтобы я танцевал! Славные детки! Приятные юные особы! Как бы я хотел развлекаться подобно им!

У меня есть слабость — иногда подхожу к шкафу у изголовья кровати, смотрю на свой полотняный костюм и обыскиваю карманы: «мы сами себя обманываем», говорит Монтень. [84]

Что я делаю? Что буду делать когда- либо? Что ждет меня? В конце концов, не так уж важно. Хотел бы хорошо поработать в этом году, но не лежит душа, и я раздосадован: хотел бы знать латынь, греческий, английский. Тысячи причин вырывают из рук книгу, и я уношусь в далекие — дальше сумеречной дали — мечты.

Я очень хотел бы понять чувство, побуждающее меня писать эти страницы, особенно все написанное этой ночью и предназначенное только мне.

Коль скоро я выбросил старые (слово неразборчиво), кратко скажу о том, чего не хочу забыть.

Степень бакалавра я получил в понедельник утром, даты уже не помню. [85]Кафе Дюпра. — Возвращение домой, у нас обедал Ведье, [86]я бросился на кровать и уснул. Вечером купание. Несколько дней отдыха. Я должен ехать в Испанию с господином Клоке, [87]в меру своих возможностей изучаю испанский. Все изменилось, мы едем на Корсику. — Из Руана я отправляюсь пароходом — Марио, Эрнест, Юе, [88]- Железная дорога. В Париже. У входа в Пале-Рояль я встретил девицу с улицы Аиста, [89]Лизу. Визит к Гурго; [90]мы гуляли вокруг Швейцарского пруда; я говорил о моей неуверенности в литературном призвании, он ободрил меня. Тепло. В тот же день ужин у Васса. [91]

Отъезд в Бордо. Поломка дилижанса. Нашими спутниками были юноша в очках, черной фуражке, синем пальто — рассуждая с ним о философии истории, миновали Ангулем, — и невысокий человек, возвращавшийся на родину, где три года отсутствовал, был в Новой Зеландии.

Бордо — театр, репетиция. Наша хозяйка. Ужин у генерала Карбонеля.

Отъезд в Байонну — две женщины, худая и толстая, кондуктор, коммивояжер. Я покупаю коробку сигар.

В Байонне приятель Клоке, детина в сером рединготе с черными обшлагами. Господин***, лекарь и землевладелец, заявил с добродетельным видом: «Я занимаюсь медициной из соображений филантропии». Оформление паспортов, чтобы проехать в Фонтарабию. Мальчик-проводник. Желтая физиономия комиссара у въезда на мост через Бидассоа. Обед на постоялом дворе в Беобии, молодая испанка с необыкновенно добрым лицом. Болела шея. Гроза вечером.