Мастер и Маргарита - Михаил Булгаков Страница 27

– Славно! – сказал Стравинский, возвращая кому-то лист, иобратился к Ивану: – Вы – поэт?

– Поэт, – мрачно ответил Иван и впервые вдруг почувствовалкакое-то необъяснимое отвращение к поэзии, и вспомнившиеся ему тут жесобственные его стихи показались почему-то неприятными.

Морща лицо, он, в свою очередь, спросил у Стравинского:

– Вы – профессор?

На это Стравинский предупредительно-вежливо наклонил голову.

– И вы – здесь главный? – продолжал Иван.

Стравинский и на это поклонился.

– Мне с вами нужно поговорить, – многозначительно сказалИван Николаевич.

– Я для этого и пришел, – отозвался Стравинский.

– Дело вот в чем, – начал Иван, чувствуя, что настал егочас, – меня в сумасшедшие вырядили, никто не желает меня слушать!..

– О нет, мы выслушаем вас очень внимательно, – серьезно иуспокоительно сказал Стравинский, – и в сумасшедшие вас рядить ни в коем случаене позволим.

– Так слушайте же: вчера вечером я на Патриарших прудахвстретился с таинственною личностью, иностранцем не иностранцем, которыйзаранее знал о смерти Берлиоза и лично видел Понтия Пилата.

Свита безмолвно и не шевелясь слушала поэта.

– Пилата? Пилат, это – который жил при Иисусе Христе? –щурясь на Ивана, спросил Стравинский.

– Тот самый.

– Ага, – сказал Стравинский, – а этот Берлиоз погиб подтрамваем?

– Вот же именно его вчера при мне и зарезало трамваем наПатриарших, причем этот самый загадочный гражданин...

– Знакомый Понтия Пилата? – спросил Стравинский, очевидно,отличавшийся большой понятливостью.

– Именно он, – подтвердил Иван, изучая Стравинского, – таквот он сказал заранее, что Аннушка разлила подсолнечное масло... А он ипоскользнулся как раз на этом месте! Как вам это понравится? – многозначительноосведомился Иван, надеясь произвести большой эффект своими словами.

Но эффекта не последовало, и Стравинский очень просто задалследующий вопрос:

– А кто же эта Аннушка?

Этот вопрос немного расстроил Ивана, лицо его передернуло.

– Аннушка здесь совершенно не важна, – проговорил он,нервничая, – черт ее знает, кто она такая. Просто дура какая-то с Садовой. Аважно то, что он заранее, понимаете ли, заранее знал о подсолнечном масле! Выменя понимаете?

– Отлично понимаю, – серьезно ответил Стравинский и,коснувшись колена поэта, добавил: – Не волнуйтесь и продолжайте.

– Продолжаю, – сказал Иван, стараясь попасть в тонСтравинскому и зная уже по горькому опыту, что лишь спокойствие поможет ему, –так вот, этот страшный тип, а он врет, что он консультант, обладает какою-тонеобыкновенной силой... Например, за ним погонишься, а догнать его нетвозможности. А с ним еще парочка, и тоже хороша, но в своем роде: какой-тодлинный в битых стеклах и, кроме того, невероятных размеров кот, самостоятельноездящий в трамвае. Кроме того, – никем не перебиваемый Иван говорил все сбольшим жаром и убедительностью, – он лично был на балконе у Понтия Пилата, вчем нет никакого сомнения. Ведь это что же такое? А? Его надо немедленноарестовать, иначе он натворит неописуемых бед.

– Так вот вы и добиваетесь, чтобы его арестовали? Правильноя вас понял? – спросил Стравинский.

«Он умен, – подумал Иван, – надо признаться, что средиинтеллигентов тоже попадаются на редкость умные. Этого отрицать нельзя!» – иответил:

– Совершенно правильно! И как же не добиваться, вы подумайтесами! А между тем меня силою задержали здесь, тычут в глаза лампой, в ваннекупают, про дядю Федю чего-то расспрашивают!.. А его уж давно на свете нет! Ятребую, чтобы меня немедленно выпустили.

– Ну что же, славно, славно! – отозвался Стравинский, – вотвсе и выяснилось. Действительно, какой же смысл задерживать в лечебницечеловека здорового? Хорошо-с. Я вас немедленно же выпишу отсюда, если вы мнескажете, что вы нормальны. Не докажете, а только скажете. Итак, вы нормальны?

Тут наступила полная тишина, и толстая женщина, утромухаживавшая за Иваном, благоговейно поглядела на профессора, а Иван еще разподумал: «Положительно умен».

Предложение профессора ему очень понравилось, однако преждечем ответить, он очень и очень подумал, морща лоб, и, наконец, сказал твердо:

– Я – нормален.

– Ну вот и славно, – облегченно воскликнул Стравинский, – аесли так, то давайте рассуждать логически. Возьмем ваш вчерашний день, – тут онповернулся, и ему немедленно подали иванов лист. – В поисках неизвестногочеловека, который отрекомендовался вам как знакомый Понтия Пилата, вы вчерапроизвели следующие действия, – тут Стравинский стал загибать длинные пальцы,поглядывая то в лист, то на Ивана, – повесили на грудь иконку. Было?

– Было, – хмуро согласился Иван.

– Сорвались с забора, повредили лицо? Так? Явились вресторан с зажженной свечой в руке, в одном белье и в ресторане побили кого-то.Привезли вас сюда связанным. Попав сюда, вы звонили в милицию и просилиприслать пулеметы. Затем сделали попытку выброситься из окна. Так?Спрашивается: возможно ли, действуя таким образом, кого-либо поймать илиарестовать? И если вы человек нормальный, то вы сами ответите: никоим образом.Вы желаете уйти отсюда? Извольте-с. Но позвольте вас спросить, куда вынаправитесь отсюда?

– Конечно, в милицию, – ответил Иван уже не так твердо инемного теряясь под взглядом профессора.

– Непосредственно отсюда?

– Угу.

– А на квартиру к себе не заедете? – быстро спросилСтравинский.

– Да некогда тут заезжать! Пока я по квартирам будуразъезжать, он улизнет!

– Так. А что же вы скажете в милиции в первую очередь?

– Про Понтия Пилата, – ответил Иван Николаевич, и глаза егоподернулись сумрачной дымкой.