Консервный Ряд - Джон Эрнст Стейнбек Страница 25

Украшения сваливали в кладовку, и вдруг Мак остановил ребят.

— Что может особенно порадовать Дока? — спросил он.

— Вечеринка! — сказал Элен.

— Нет, — помотал головой Мак.

— Украшения, — предположил Хьюги, он чувствовал за них особую ответственность.

— Нет, — опять сказал Мак. — Лягушки, — вот что должно по-настоящему обрадовать Дока. А ведь может случиться, что к его приезду Ли запрет лавку и Док увидит лягушек не раньше утра. Нет, нет и нет! — воскликнул Мак. — Лягушки этим вечером должны быть здесь, посреди комнаты, завязанные лентой с надписью: «Милости просим домой, Док».

К Ли была тотчас отправлена делегация, которая встретилась с решительным сопротивлением. Чего только не было пущено в ход, чтобы победить подозрительность Ли… Ему напомнили, что он сам будет присутствовать на вечеринке и, значит, лягушки не выйдут из-под его контроля, его уверяли, что никто никогда не посягнет на его имущество. Мак написал бумагу, официально подтверждающую, что Ли законный владелец лягушек — на случай, если кто вздумает претендовать на них.

Когда протесты Ли стали слабеть, ребята взяли ящик с лягушками, отнесли в лабораторию, обвязали его красными, белыми и синими лентами и положили на него открытку, где йодом было выведено сочиненное Маком приветствие; и начались декоративные работы. Виски был к этому времени выпито, и потому настроение у всех был праздничное. Под потолком крест-накрест развесили гофрированную бумагу, тыквы взгромоздили куда повыше.

Скоро к веселью присоединились случайные прохожие. Раз такое дело — сгоняли к Ли, принесли еще спиртного.

Явился и сам Ли Чонг, но у него, как известно, был слабоват желудок; его вырвало, и ему пришлось удалиться домой. В одиннадцать изжарили отбивные и съели.

Кто-то полез смотреть пластинки, нашел альбом Куин-Бейси, и знаменитый проигрыватель загремел на весь околоток. Шум был слышен от доков до «Ла Иды».

Несколько клиентов «Медвежьего стяга», решив, что Западная биологическая — конкурирующее заведение, вопя от восторга, ринулись на приступ. Возмущенные хозяева отразили нападение, битва была долгая, самозабвенная и кровавая; слетела с петли входная дверь, и было выбито два окна. Разбилось, к сожалению, несколько банок. И еще Элен по дороге из кухни в туалет опрокинул на себя сковороду с горячим жиром и сильно обжегся.

В час тридцать по полуночи в лабораторию зашел пьяный и отпустил в адрес Дока замечание, показавшееся оскорбительным. Мак нанес ему удар, который до сих пор помнят и обсуждают. Пьяный оторвался от пола, описал в воздухе дугу и приземлился прямо на ящик с лягушками. Кто-то хотел сменить пластинку, уронил нечаянно звукосниматель и игла сломалась.

Никто никогда не изучал психологию умирающего веселья. Вначале оно может быть бурным, ревущим, неистовым; затем наступает нервная лихорадка, затем шум стихает и очень, очень быстро веселье испускает дух; гости расходятся кто куда — спать, домой, в какое-нибудь еще злачное место, оставив позади себя бездыханный труп.

В лаборатории везде горел яркий свет; входная дверь болталась на одной петле. Пол усыпан осколками стекла. Всюду разбросаны пластинки — одни разбиты, другие только в зазубринах. Тарелки с застывшим жиром и косточками отбивных валялись на полу, под кроватью, а некоторые вознеслись на самый верх книжных полок. Стопки печально опрокинулись набок. Кто-то, видно, пытался залезть на полки, уронил целую секцию, и книги рассыпались по полу, заглянув в глаза смерти. Все было кончено, катастрофа произошла.

Сквозь пролом из ящика выпрыгнула лягушка, села, замерла — нет ли опасности; тут же выпрыгнула вторая, села рядом. Но чуяли они только свежий, влажный, прохладный воздух, лившийся в комнату через сорванную дверь и разбитые окна. Одна из них сидела на открытке с надписью «Милости просим домой, Док». Посидев немного, обе лягушки скромненько запрыгали к двери.

Какое-то время по ступенькам на улицу катился, прыгая и завихряясь, поток лягушек. Какое-то время Консервный Ряд был переполнен, кишел лягушками. Такси, привезшее в «Медвежий стяг» припоздавших гостей, раздавило на улице пять бедных квакуш. Но к утру все лягушки исчезли. Одни нашли сточную канаву, другие поскакали вверх по холму в ближайший водоем, третьи обрели прибежище в дренажных трубах; еще несколько десятков попряталось на пустыре.

А в окнах лаборатории ярко и сиротливо горел свет.