Жизнь - Ги де Мопассан Страница 24

— Жюльен, Жюльен!

— Что тебе? — спросил он снизу.

— Там… там… Розали… — еле выговорила она.

Жюльен мигом взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, ворвался в спальню, резким движением поднял юбку девушки и обнаружил омерзительный комок мяса; сморщенный, скулящий и весь липкий, он корчился и копошился между обнаженных ног матери.

Жюльен выпрямился со злым видом и вытолкнул растерянную жену за дверь:

— Это тебя не касается. Ступай и пришли мне Людивину и дядю Симона.

Дрожа всем телом, Жанна спустилась на кухню, потом, не смея вернуться, вошла в гостиную, где не топили с отъезда родителей, и стала с трепетом ждать вестей.

Вскоре она увидела, как из дому выбежал слуга. Спустя пять минут он возвратился с вдовой Дантю, местной повитухой.

Сейчас же на лестнице послышались шаги и суета, как будто несли раненого; и Жюльен пришел сказать Жанне, что она может вернуться к себе.

Она снова села у камина, дрожа так, словно оказалась свидетельницей катастрофы.

— Ну, как Розали? — спросила она.

Жюльен озабоченно и беспокойно шагал по комнате: казалось, его душит злоба, он чем-то сильно раздражен. Сперва он не ответил, но немного погодя остановился перед женой:

— Как ты предполагаешь поступить с этой девкой?

Она с недоумением посмотрела на мужа.

— Как это? Что ты хочешь сказать? Я не понимаю.

Он сразу вспыхнул и заорал:

— Да не можем же мы держать в доме ублюдка.

Это озадачило Жанну, но после долгого раздумья она предложила:

— А как ты думаешь, мой друг, нельзя ли отдать его на воспитание?

Он не дал ей договорить.

— А платить кто будет? Ты, что ли?

Она снова стала искать выхода, наконец сказала:

— Отец должен позаботиться о ребенке. А если он женится на Розали, все будет улажено.

Жюльен совсем вышел из себя и яростно рявкнул:

— Отец!.. Отец! А ты знаешь его… отца-то? Не знаешь? Ну, так как же?

Жанна возразила возбужденно:

— Но не бросит же он девушку в таком положении. Тогда, значит, он подлец! Мы узнаем его имя, пойдем к нему и потребуем объяснений.

Жюльен успокоился и снова зашагал по комнате.

— Дорогая моя, она не хочет назвать его имя. Неужели мне она не говорит, а тебе скажет?.. Ну, а если он не пожелает жениться? Мы не можем держать под своей крышей девушку-мать с ее отродьем. Понимаешь ты это?

Жанна упрямо твердила:

— Значит, он негодяй! Но мы его отыщем, и он будет иметь дело с нами.

Жюльен густо покраснел и снова повысил голос:

— Хорошо… А пока что?

Она не знала, что решить, и спросила его:

— Ну, а ты что предлагаешь?

Он с готовностью высказал свое мнение:

— Я бы поступил просто. Дал бы ей немного денег и отправил ко всем чертям вместе с ее младенцем.

Но молодая женщина возмутилась и запротестовала:

— Никогда. Эта девушка — моя молочная сестра. Мы вместе выросли. Она согрешила, очень жаль, но ничего не поделаешь. Я ее за это не вышвырну на улицу, и, если иначе нельзя, я буду воспитывать ее ребенка.

Тут Жюльен совсем разъярился:

— Хорошую же мы себе создадим репутацию! Это при нашем имени и связях! Все будут говорить, что мы поощряем порок и держим у себя потаскушек. Порядочные люди не переступят нашего порога. Что тебе в голову приходит? Ты не в своем уме!

Она продолжала невозмутимо:

— Я не позволю выгнать Розали. Если ты не желаешь ее держать, моя мать возьмет ее к себе. В конце концов мы допытаемся, кто отец ребенка.

Взбешенный Жюльен вышел из комнаты, хлопнув дверью, и крикнул:

— Какие дурацкие фантазии бывают у женщин!

Под вечер Жанна пошла к родильнице. Предоставленная попечению вдовы Дантю, она лежала в постели неподвижно, с широко открытыми глазами, а сиделка укачивала на руках новорожденного.

Едва Розали увидела свою барыню, она заплакала и спрятала голову под одеяло, вся сотрясаясь от исступленных рыданий. Жанна хотела ее поцеловать, но она противилась, закрывала лицо.

Тут вмешалась сиделка, силой отвела от ее лица одеяло, и она покорилась, продолжая плакать, но уже тихонько.

Скудный огонь горел в камине, в каморке было холодно; ребенок плакал. Жанна не осмелилась заговорить о нем, чтобы не вызвать новых слез. Она только держала руку горничной и машинально повторяла:

— Все обойдется, все обойдется.

Бедная девушка украдкой поглядывала на сиделку и вздрагивала от писка малыша; последние отголоски душившего ее горя вырывались порой судорожным всхлипыванием, а сдерживаемые слезы, как вода, клокотали у нее в горле.

Жанна поцеловала ее еще раз и чуть слышно прошептала ей на ухо:

— Не беспокойся, голубушка, мы о нем позаботимся.

Тут начался новый приступ плача, и Жанна поспешила уйти.

Каждый день она приходила снова, и каждый день при виде ее Розали разражалась слезами.

Ребенка отдали на воспитание по соседству.

Жюльен между тем еле говорил с женой, словно затаил против нее лютую злобу, после того как она отказалась уволить горничную. Однажды он вернулся к этому вопросу, но Жанна вынула из кармана письмо, в котором баронесса просила, чтобы девушку немедленно прислали к ней» если ее не будут держать в Тополях. Жюльен в ярости заорал:

— Мать у тебя такая же сумасшедшая, как и ты!

Но больше не настаивал. Через две недели родильница могла уже встать и вернуться к своим обязанностям.

Как-то утром Жанна усадила ее, взяла за руки и сказала, испытующе глядя на нее:

— Ну, голубушка, расскажи мне все.

Розали задрожала всем телом и пролепетала:

— Что, сударыня?

— От кого у тебя ребенок?

Тут горничная снова отчаянно зарыдала и в полном смятении старалась высвободить руки, чтобы закрыть ими лицо.

Но Жанна целовала и утешала ее, как она ни противилась.

— Ну, случилось несчастье. Что поделаешь, голубушка. Ты не устояла; не ты первая. Если отец ребенка женится на тебе, никто слова не скажет, и мы возьмем его в услужение вместе с тобой.

Розали стонала, как под пыткой, и время от времени силилась вырваться и убежать.

Жанна продолжала: