Под осенней звездой - Кнут Гамсун Страница 21

У стола сидела молоденькая девушка, которая, должно быть, совсем недавно конфирмовалась, и что-то шила. Когда я попросился на ночлег, она нисколько не испугалась, сказала, что сейчас спросит, и вышла в боковую дверь. Я крикнул ей вслед, что с меня довольно будет, если мне позволят посидеть до утра у печки.

Вскоре девушка вернулась, и следом за ней вошла ее мать, поспешно застегивая пуговицы.

Она поздоровалась и сказала, что не может, к сожалению, предложить мне особых удобств, но охотно уступит свою постель в боковой комнатке.

– А сами вы как же?

– Да ведь скоро уж утро. И к тому же дочке надо еще посидеть над шитьем.

– А что она шьет? Платье?

– Нет, только блузку. Хочет надеть ее завтра в церковь, я вот думала ей помочь, да она решила все сама сделать.

Я поставил на стол швейную машину и сказал, что на такой машине сшить блузку легче легкого. Вот я сейчас покажу, как это делается!

– Вы, стало быть, портной?

– Нет. Просто я торгую швейными машинами.

Тут я достаю руководство и читаю вслух, как пользо ваться машиной, а девушка внимательно слушает, она совсем еще ребенок, и ее тонкие пальчики все си ние от линючей материи. Они такие жалкие, эти паль чики, я гляжу на них, вынимаю бутылку вина и пред лагаю всем выпить. Потом мы снова принимаемся за шитье, я читаю руководство, а девушка крутит ручку машины. Она в совершенном восторге, и глаза ее ярко блестят.

Сколько ей лет?

– Шестнадцать. В прошлом году она конфирмова лась.

А как ее зовут?

– Ольга.

Мать стоит, глядя на нас, ей тоже хочется покрутить машину, но e д в а она протягивает руку, Ольга всякий раз ее останавливает:

– Нет, мама, не надо, а то сломаешь!

Когда мы перематываем нитки, мать хочет подержать челнок, но Ольга снова ее отстраняет, боясь, как бы она что-нибудь не испортила.

Хозяйка ставит на огонь кофейник, в домике становится тепло и уютно, мать с дочерью забывают о своем одиночестве, на душе у них легко и спокойно, я поте шаюсь над машиной, и Ольга весело смеется всякой моей шутке. Я замечаю, что они даже не спрашивают о цене, хотя знают, что машина продается, – такая рос кошь им не по средствам. Посмотреть, как на ней шьют, и то для них праздник!

– Ольге непременно нужна такая машина. Погля дите, как ловко у нее все получается.

Мать отвечает, что надо повременить, вот скоро Оль га поступит в услужение и заработает немного.

– Так она хочет поступить в услужение?

– Да, мы надеемся найти для нее место. Две стар шие дочери уже пристроены. И живется им, слава богу, не худо. Завтра они тоже будут в церкви, Ольга с ними там увидится.

На одной стене висит треснутое зеркальце, к другой прибиты гвоздиками грошовые картинки, на которых красуются конные гвардейцы и принц с принцессой в роскошных одеждах. Одна, совсем выцветшая, изобра жает императрицу Евгению, я вижу, что эта картинка ви сит здесь уже давно, и спрашиваю, откуда она у них,

– Да разве упомнишь? Муж как-то принес.

– А где он ее достал?

– Кажется, в Херсете, он там работал в молодости? Тому уж лет тридцать минуло.

Я уже решил, как мне быть, и говорю:

– Да ведь этой картине цены нет.

Хозяйка думает, что я над ней смеюсь, но я долго рассматриваю картину и с уверенностью заявляю, что она стоит больших денег.

Но хозяйка не так проста, она говорит:

– А вы не ошибаетесь? Ведь она висит здесь с тех самых пор, как мы этот дом поставили. И Ольга с ма лых лет называет ее своей.

Я напускаю на себя таинственность и спрашиваю с видом знатока, которого интересуют все подробности:

– А где это – Херсет?

– Да тут, неподалеку. В двух милях от нас. Это имение ленсмана…

Кофе поспел, и мы с Ольгой прерываем работу. Остается только пришить крючки. Я прошу показать мне жакет, под который она наденет блузку, и тут ока зывается, что никакого жакета нет, вместо него Ольга просто накинет шерстяной платок. H о старшая сестра подарила ей старую кофту, которую она наденет сверху и скроет все недостатки.

– Ольга растет так быстро, нет смысла покупать ей хороший жакет раньше, чем через год, – слышу я.

Ольга пришивает крючки, дело спорится в ее руках. Но вид у нее такой сонный, что просто жалко смотреть, и я с притворной строгостью велю ей ложиться спать, Хозяйка под благовидным предлогом остается сидеть со мной, хоть я и уговариваю ее тоже лечь.

– Поблагодари же этого господина, – говорит она Ольге.

Ольга подходит ко мне, подает руку и благодарит. Я пользуюсь этим и отвожу ее в боковушку.

– Ложитесь и вы, – говорю я матери. – У меня от усталости уже язык заплетается.

Я располагаюсь у печки, подмостив под голову ме шок вместо подушки, и она, видя это, с улыбкой качает головой и уходит.