Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество - Трумен Капоте Страница 2

С 1936 по 1941 год Дэвис работал в «Харперс базар», а затем перешел в «Мадемуазель», где восемь лет руководил отделом художественной прозы. Он был гомосексуалистом и этого почти не скрывал. Именно к нему в офис Капоте явился без приглашения и предложил свои рассказы. Знаменитый викторианский кабинет редактора с плотными красновато-коричневыми портьерами Трумен потом опишет в «Услышанных молитвах».

Дэвис прочитал и отверг обе рукописи. Они показались ему перепевками чужих произведений, но авторский стиль в целом понравился. Он захотел посмотреть что-нибудь еще. В следующий раз Трумен принес «Мириам» – историю одного кошмара.

Сделав достаточно много правок и замечаний, Дэвис все-таки взял текст в работу, а заодно пригласил молодого человека на вечеринку. В доме у редактора собирался весь цвет литературного бомонда. Интеллектуальные беседы, споры и, конечно же, сплетни.

Капоте знал много пикантных историй. Обычно он добавлял что-нибудь от себя – для усиления драматического эффекта – и, к радости слушателей, выдавал очередную уморительную байку. Он органично вписался в литературный круг Нью-Йорка, завел полезные знакомства и нужные связи. А после публикации «Мириам» перед ним открылись двери многих светских салонов.

По правде сказать, Дэвис недолюбливал Трумена и в шутку называл его «примадонной». У него всегда находились замечания к его текстам, в то время как сам автор расценивал их как необоснованные придирки. Возможно, поэтому Капоте припомнил Дэвису редакторскую щепетильность, изобразив его в «Услышанных молитвах» под именем Тернера Ботрайта (Боти).

Многое из того, что написано про Боти в романе, является правдой, кроме, пожалуй, обстоятельств его неприглядной смерти. Дэвис не был забит насмерть любовником – он скончался в Берлине от сердечного приступа. Однако история с нападением не была выдумана Капоте. В начале пятидесятых один из «парней-на-час» жестоко избил Дэвиса и сломал ему челюсть. Редактор выжил, но после громкого инцидента решил перебраться в Париж.

К тому времени, когда одна из глав «Услышанных молитв» появилась в «Эсквайре», Джордж Дэвис уже давно лежал в могиле. Его имя помнили профессионалы и те, кому он помог раскрыть литературный талант. Прочитав о нем такое, многие посчитали, что редактор наверняка перевернулся в гробу.

* * *

Первый роман Капоте «Другие голоса, другие комнаты» в 1948 году стал сенсацией. Даже одиозная «Литературная газета» посвятила ему один из своих обзоров.

«[Капоте] точно улавливает “веяния времени” и, занимаясь поставкой своего “товара”, уверенно спекулирует на “трудном”, но высоко котирующемся в современной капиталистической Америке “искусстве изображения всевозможных извращений и разложения”. И если для этой цели автору приходится изображать даже свою собственную персону в виде законченного дегенерата, да еще вдобавок “лежащего совершенно без движения”, он готов это делать без всяких колебаний» ^[1].

Советский рецензент не объяснил читателям, что он подразумевал под фразой «лежащий без движения», а ведь речь шла о знаменитой фотографии писателя, наделавшей столько шума на Западе и так возмутившей критика.

В 1947 году Трумен часто посещал нью-йоркскую квартиру гей-пары Эндрю Линдона и Гарольда Хальмы. Последний был талантливым фотографом, работавшим для популярных журналов. В его гостиной стояла кушетка, на которой Капоте обожал потягивать «мартини» и обсуждать с друзьями последние новости. Хальма запечатлел как раз один из таких моментов. На снимке рука у Трумена безвольно лежит на ширинке, а в томном взгляде угадывается скрытая сексуальность.

Когда «Другие голоса, другие комнаты» появились на полках книжных магазинов, пуританская Америка усмотрела в фотографии, размещенной на суперобложке, вызов общественной морали. В те времена андрогинность воспринималась как нечто непристойное. К такой откровенности публика не была готова.

Первое время критика осторожничала. Книгу не рекомендовали к распространению в библиотеках, но потом общественное мнение изменилось. Люди будто бы вчитались. В этой топкой вязи слов они увидели пронзительную историю о взрослении, полную невыразимого очарования и символизма. Роман стал хорошо расходиться, а вокруг автора возникла шумиха.

Кто этот молодой человек? Откуда он взялся? На Трумена посыпались просьбы об интервью: журналы «Лайф» и «Пари матч», книжный обзор «Нью-Йорк таймс», затем «Вог» и «Харперс базар». Писатель не без удовольствия рассказывал о своем одиноком детстве, о том, как в одиннадцать лет был усыновлен кубинским бизнесменом Джо Капоте (вторым мужем Лилли Мей). Наконец все узнали, как правильно следует произносить эту странную фамилию: Ка-у-по́-ти – как чай (tea) на конце.

Первый крупный гонорар молодой автор потратил на путешествия. Весной 1948 года Трумен прибыл в Европу. В Париже его ждали Альбер Камю, который стал литературным редактором французского издания «Других голосов», а также поэтесса Натали Барни и редактор Гертруды Стайн Алиса Токлас. Про всех этих людей Трумен потом расскажет в «Услышанных молитвах».

Жан Кокто представил его Сидони-Габриэль Колетт. О встрече с легендой французской литературы Капоте напишет автобиографический очерк «Белая роза» (1971) и, конечно, не забудет упомянуть в «Услышанных молитвах», но уже от лица альтерэго писателя – рассказчика П. Б. Джонса ^[2].

«Мы с П.Б. разные, но психологически я могу отождествлять себя с ним. Я не П. Б. Джонс, но очень близко с ним знаком», – объяснял Капоте.

Там же, в Париже, история со скандальным снимком на суперобложке получила неожиданное продолжение. Как-то вечером Трумену передали странную записку, в которой было всего одно слово – «Приходи» и адрес: рю-дю-Бак, 44. Явившегося на свидание юного автора встречал сам Денем Фаутс, красавец и бонвиван, вскруживший голову многим известным современникам. Трумен прозвал Денема «самым желанным парнем на свете». Вот уж кто действительно обладал сексуальной харизмой, перед которой мало кому удалось устоять. Фаутс был музой для писателей Кристофера Ишервуда, Гора Видала, Гэвина Ламберта, Сомерсета Моэма… По нему сходили с ума аристократы, монаршьи особы, богатые наследники и знаменитые плейбои. Но к тому времени, когда Капоте с ним встретился, Денем уже стал законченным наркоманом. Своими декадентскими манерами он навевал страх, а не восхищение. Со свидания писатель вернулся разочарованным.

История жизни Денема Фаутса имеет параллели с некоторыми деталями биографии П. Б. Джонса. Оба отчаянно искали место под солнцем, прокладывая путь через чужие постели.