Мой друг, покойник - Жан Рэй Страница 2

* * *

— На чем мы остановились? Ах, да. Я услышал, как Мюррей отодвинул стул.

— Гилхрист, — сказал он тихим, но отчетливым голосом, — хватит преступлений! «Ваверли» не уйдет.

— Капитан Мюррей, — ответил Гилхрист, — быть может, вы вернете мне четыре тысячи двести фунтов, которые являются вашей долей в деле «Ваверли» и которые я имел слабость вам одолжить?

— Я не могу сделать этого сейчас, — тихо ответил Мюррей, — но…

— Послушайте, Мюррей, вы не сможете этого сделать ни сейчас, ни потом. Храму Гура нужны эти жалкие деньги!

— Что!..

Мюррей с ужасом выдохнул это «что!».

Я подслушивал у двери кабинета Гилхриста спор между хозяином и Мюрреем, капитаном «Ваверли», одного из грузовых судов, которые ходили между Лондоном и Калькуттой.

Мюррей был высоким худощавым человеком с вечно хмурым настроением. Его темная кожа выдавала индусскую кровь. Он был умным, трезвым моряком, которого все уважали.

— Значит, — продолжил Мюррей, — вы знаете, что…

— Знаю, знаю, мой мальчик, знаю, что вам нужны огромные деньги для поддержки кучки будущих мятежников, прячущихся в монастыре Гура в горах…

— Да, — прорычал моряк.

— Успокойтесь, это меня не касается. Я люблю веревку Нью-Гейта не больше, чем вы питаете пристрастие к расстрельной команде во дворе казармы Симлы. А потому сделаете то же, что сделали с «Делаваром».

По моей спине пробежала холодная дрожь.

«Делавар», жалкое суденышко под командованием Мюррей, которое утонуло в Атлантике десять месяцев назад. В живых после кораблекрушения осталось три или четыре человека, в том числе и Мюррей.

— А если на этот раз мне не повезет? — спросил Мюррей.

— Вам повезет, малыш, — в голосе Гилхриста появился металл, — и вы получите, как и в тот раз, более четырех тысяч…

— Хватит, — оборвал его моряк.

— Мюррей, вы даже не представляете, каких трудов мне стоило удвоить страховку. Они мне не доверяли! Но мы получим сполна, когда «Ваверли» запляшет на рифах Уэссана, не так ли, Мюррей?

— Замолчите! — огрызнулся Мюррей. — Я делаю это ради моего народа и моего Бога. Когда придет время платить за свои преступления, я заплачу, и, быть может, Бог сжалится над своим недостойным слугой. А вы, Гилхрист, что скажете вы в Судный День?

— Сначала скажу, что у нас разные Боги. Вашего зовут Вишну, Брахма или Будда. Мне все равно, и я склоняюсь перед ним из уважения к вам. Но мой Бог, Мюррей, прячется за хромированной сталью и замками сейфа. Снимите шляпу! Его имя — Фунт Стерлинга, Банковский счет; его имя — Деньги. И этот бог прощает все, если только вы на его стороне…

— Гилхрист, — вскричал капитан, — вы — гнусное существо!

— Мюррей, — ответил Гилхрист, — вы — заблудшая душа и наглец.

— Бойтесь…

— Я ничего не боюсь.

И тут произошло нечто странное.

Последние слова сопровождались восклицанием крайнего ужаса.

Я приложил глаз к замочной скважине — светлое пятнышко на темной двери — и увидел, как Гилхрист с отвращением отбивается от чего-то. Тут же послышался ироничный и презрительный голос Мюррея:

— Вы ничего не боитесь, Гилхрист, а при виде этого бледнеете и дрожите, как ребенок!

— Убейте его, Мюррей, умоляю вас! Когда я их вижу, то схожу с ума от ужаса.

И тут я увидел на светлой стене огромного черного паука. В воздухе просвистела линейка и раздавила его. Я едва успел отскочить в темный угол, когда распахнулась дверь, и в проеме появился капитан.

Его суровое и замкнутое лицо освещала странная улыбка.

* * *

— Хочу еще немного виски… Спасибо…

Теперь не оставляйте мой стакан пустым. Мне нужно набраться храбрости, чтобы рассказать, что случилось потом…

* * *

— Через неделю в бурную безлунную ночь «Ваверли» исчез в Уэссане.

Как и остальные члены экипажа, Мюррей расстался в кораблекрушении с жизнью. Его истерзанный труп нашли в прибрежной бухточке. Он сжимал в объятиях труп юного мальчика…

И этим мальчиком, сэр, был мой сын Герберт!..

Да, Герберт, мой малыш!

Я воспитывал его так, как воспитала бы мать, но она умерла молодой. Я покрывал поцелуями его крохотные розовые ступни, когда они болели после первых шажков. Я рассказывал ему чудесные истории. Я плакал, когда плакал он. И смеялся, когда его сердце наполнялось радостью…

Сэр, я не собирался делать из него моряка, но соседство с доками, приключенческие романы, грустные песни отплытий, когда тройная сирена яростно разрывает морской воздух, сделали все за меня. Он убежал из дома, обратился к этому псу Гилхристу… И Гилхрист определил его на обреченное судно!

Простите слезы бедному старому отцу, которого растрогала великая безмятежность виски!

— Почему я не убил Гилхриста?

Секрет тумана. Приказ Бога.

Ибо у меня в кармане лежал нож, чтобы перерезать глотку мерзавцу. Но Бог не захотел принять мою месть, и наслал на Гилхриста Ужас, чтобы покарать его.

Я шел, сжимая в кармане обоюдоострый нож, когда улицу вдруг залил смог.

Я еще ни разу не видел таких плотных вихрей. Смог буквально заполнил улицы, словно мокрая и вонючая ветошь.

И тут же из тумана донесся голос, он звучал у моего уха:

— Ты не убьешь Гилхриста!

Я оглядывался по сторонам, но видел лишь подвижные стены смога.

— Слушай, Томас Уэйд! По приказу Бога я накажу Гилхриста и отомщу за Герберта!

Мне показалось, что я различаю в тумане высокий и худой силуэт с двумя огненными точками на месте глаз.

— Мюррей! — воскликнул я.

Голос жалобно попросил:

— Прости меня, Уэйд, как твой сын простил меня перед смертью.

— Мюррей, где ты?

Голос удалился, дробясь.

— Там, где месть. Не убивай… Гил… христа… Ему назначено… ужасное… нака… зание…

И высокая тень растаяла среди тысяч дымных чудищ, из которых состоит смог.

* * *

— Все началось вечером.

Я работал в маленьком кабинете, сидя напротив Гилхриста.

Служащие, весь день сидевшие на антресолях, помпезно именующихся «Бюро Приема», ушли с работы, весело хлопнув дверью.

Вдруг на винтовой лестнице послышались шаги. Я заметил удивление на морщинистом лице Гилхриста. Шаги поднимались, и выражение удивления сменилось недоумением, а потом настоящим ужасом.