Темное дело - Оноре де Бальзак Страница 19

Отсюда взор невольно устремлялся в убегающие перспективы, следовал по извилинам тропинки, по величественной лесной просеке, вдоль стен почти черной зелени. Свет, падавший сквозь ветви на перекресток, вдруг зажигал несколько алмазов в спящей, притаившейся воде, среди светлых бликов кресса и кувшинок. Глубокое безмолвие, царившее в этом живописном уголке, нарушалось лишь кваканьем лягушек, а буйные ароматы лесных дебрей внушали мысли о счастливой вольности.

— Действительно ли мы в безопасности? — спросила графиня.

— Да, барышня. Но каждому из нас еще предстоит работа. Привяжите лошадей к деревьям на холме и обмотайте им морды платками и вот этим, — сказал он, протягивая ей свой галстук, — обе наши лошадки — умницы, они поймут, что надо молчать. А потом спуститесь по той круче, что прямо над водой; смотрите не зацепитесь амазонкой. Я буду ждать вас внизу.

Пока графиня укрывала лошадей, привязывала их и обертывала им морды, Мишю отвалил камни от входа в подземелье. Графиня, считавшая, что отлично знает свой лес, была крайне изумлена, увидя себя под сводом подвала. Мишю с ловкостью настоящего каменщика вновь заложил вход камнями. Едва он покончил с этим, как в ночной тишине раздался конский топот и голоса жандармов; но это не помешало Мишю спокойно высечь огонь из огнива, зажечь еловую веточку и отвести графиню в тайник, где еще лежал огарок свечи, которым он пользовался при осмотре подземелья. Железную дверь толщиной в несколько линий, однако местами уже проеденную ржавчиной, управляющий починил, и ее можно было запирать на засовы, для которых с обеих сторон были проделаны отверстия. Изнемогая от усталости, графиня села на каменную скамью, над которой еще сохранилось вделанное в стену кольцо.

— Вот у нас и гостиная для приятной беседы, — пошутил Мишю. — Теперь жандармы могут рыскать вокруг сколько угодно; самое худшее, что они могут сделать — это захватить наших лошадей.

— Захватить наших лошадей — значит, погубить моих братьев и господ д'Отсэров, — возразила Лоранса. — Скажите же, что вам известно?

Мишю передал то немногое, что ему удалось подслушать из разговора Малена с Гревеном.

— Они уже на пути в Париж, утром они будут там, — сказала графиня, выслушав его.

— Значит, они погибли! — вскричал Мишю. — Вы же понимаете, что за всеми, кто въезжает и выезжает, будут у заставы тщательно следить. Мален чрезвычайно заинтересован в том, чтобы мои хозяева с головой себя выдали и их можно было бы казнить.

— А я-то ничего не знаю о главном плане! — воскликнула Лоранса. — Как предупредить Жоржа, Ривьера и Моро? Где они? Однако мы должны позаботиться прежде всего о братьях и д'Отсэрах; во что бы то ни стало догоните их.

— Телеграф [22]опередит лучшего скакуна, — возразил Мишю, — а ведь никого из дворян, замешанных в заговоре, не станут так выслеживать, как ваших братьев. Если я их догоню, — нужно спрятать их здесь и продержать, пока не кончится вся эта история. Их несчастный отец, видно, действовал по наитию свыше, когда натолкнул меня на это убежище; он предчувствовал, что его сыновья найдут здесь спасение.

— Моя кобыла — из конюшен графа д'Артуа, она от его лучшего английского жеребца, но она уже прошла тридцать шесть лье и падет, не успев домчать вас до цели, — сказала Лоранса.

— У меня тоже хорошая лошадь, — ответил Мишю, — и если вы проехали тридцать шесть лье, то мне предстоит проехать, вероятно, не больше восемнадцати.

— Двадцать три, — поправила она. — Ведь они в пути уже пять часов. Вы их настигнете севернее Ланьи, в Куврэ, откуда они должны выйти на рассвете, переодевшись лодочниками; они рассчитывают въехать в Париж по реке. Вот, — добавила она, снимая с пальца половину распиленного вдоль обручального кольца своей матери, — это единственная вещь, которой они поверят, другую половину я отдала им. Эту ночь они должны провести в лесу, в сторожке, брошенной угольщиками; там их спрячет куврэйский сторож; его сын служит солдатом под их началом. Всего восемь человек. С моими кузенами — господа д'Отсэры и еще четверо.

— Барышня, за солдатами никто гнаться не будет; поэтому мы должны заботиться только о господах де Симонах, а остальные пусть спасаются как хотят. Довольно и того, что мы им крикнем: «Берегись!»

— Оставить д'Отсэров на произвол судьбы? Ни за что на свете! — ответила она. — Спастись или погибнуть они должны только вместе!

— Но ведь это мелкие дворяне, — возразил Мишю.

— Верно; у них нет титула, они просто дворяне, я это знаю; но они в родстве с Сен-Синями и Симезами. Словом, задержите моих братьев и д'Отсэров и обсудите с ними, как лучше всего добраться до этого леса.

— А в лесу жандармы! Слышите? Они совещаются.

— Как бы то ни было, но сегодня вам уже дважды повезло. Ступайте! Приведите их, спрячьте в этом подземелье, тут их никто не найдет! Я ничем не могу вам помочь, — сказала она с отчаянием, — я только привлекла бы внимание врагов. Когда полицейские увидят, насколько я спокойна, им никак не придет в голову, что мои родственники могли вернуться в лес. Значит, весь вопрос в том, как добыть пять хороших лошадей, на которых можно было бы за шесть часов домчаться из Ланьи до нашего леса, — пять лошадей, которым суждено пасть от изнеможения где-нибудь в лесной чаще.

— А деньги? — возразил Мишю, сосредоточенно обдумывая слова молодой графини.

— Сегодня ночью я дала братьям сто червонцев.

— В таком случае я отвечаю за них! — воскликнул Мишю. — Однако, если мы их тут спрячем, вам придется отказаться от удовольствия видеться с ними; моя жена или сын будут приносить им пищу два раза в неделю. Но так как за самого себя я поручиться не могу, на случай беды знайте, барышня, — в основной балке на чердаке моего домика есть отверстие, проделанное сверлом. Отверстие закрыто большим клином, а внутри спрятан план одного из лесных участков. Деревья, отмеченные на плане красной точкой, в лесу отмечены черным значком на нижней части ствола. Каждое из этих деревьев — указатель. Под третьим старым дубом слева от каждого из этих деревьев, в двух футах от ствола, в прямом направлении, спрятаны жестяные трубки; они зарыты на глубине семи футов; в каждой из них по сто тысяч франков золотом. Эти одиннадцать деревьев, — их только одиннадцать, — все богатство Симезов, раз у них отняли Гондревиль.

— Дворянству понадобится лет сто, чтобы оправиться от нанесенных ему ударов, — медленно проговорила мадмуазель де Сен-Синь.

— А пароль какой-нибудь есть? — спросил Мишю.

— «Франция и Карл» — для солдат, «Лоранса и Людовик» — для господ д'Отсэров и Симезов. Боже мой! Увидеть их вчера в первый раз после одиннадцати лет разлуки, а сегодня узнать, что им грозит смерть, и какая смерть! Мишю, — сказала она с грустью, — будьте в эти пятнадцать часов столь же осторожны, сколь вы были преданны и самоотверженны все эти двенадцать лет. Если с братьями случится несчастье, я этого не перенесу. Нет, — поправилась она, — я не умру, я должна убить Бонапарта.