Книга птиц Восточной Африки - Николас Дрейсон Страница 17

Днем, у себя на веранде, мистер Малик взял блокнот и открыл чистую страницу. Помолчал, вслушиваясь, вглядываясь в кротоновые деревья в дальнем конце сада, и написал:

«День 1».

А потом, ниже:

«Хагедаш».

Не надо было рассказывать друзьям эту историю — особенно Пателю. Мистер Малик со вздохом отложил блокнот и карандаш. Много чего не надо было делать. Соглашаться на участие в соревновании, рассказывать про Роз Мбиква, писать приглашение. Вздох перерос в стон. Ему и на свет-то не следовало появляться.

Пегий ворон шумно пропрыгал по крыше и, прошелестев крыльями, легко слетел на газон со своим характерным карканьем. Мистер Малик пару секунд неподвижно смотрел на птицу, а затем опять взял в руки блокнот и карандаш. Из куста бугенвиллеи напротив веранды вылетели две птицы-мыши — не слишком похожие на мышей, но уж точно не похожие на птиц, — перепорхнули на декоративный инжир и там принялись гоняться друг за другом. Только вот птица-мышь, мягко говоря, не редкость, а ведь мало ли какие орнитологические чудеса открываются в этот момент Гарри Хану. Интересно, кстати, где он сейчас и что видит? Орлов, страусов, птиц-секретарей? Мистер Малик записал: «пегий ворон», «птица-мышь» и встал из-за стола. Раз ему предстоит просидеть здесь весь день, имеет смысл принести бинокль. Вдруг посчастливится увидеть воробья.

Гарри Хан между тем не видел ни птиц-секретарей, ни орлов, ни страусов. В ту самую минуту, когда мистер Малик шел к дому номер 12 по Садовой аллее за своим «Бош и Ломб», Гарри Хан на переднем сиденье «ниссана сафари» торчал в пробке на Лимуру-роуд сразу за футбольным стадионом. В утренней эйфории он забыл послушать радио, а потому не знал о том, что сегодня президент возвращается из зарубежной поездки. Шоссе было перекрыто, машины направлялись в обход, и в результате движение полностью замерло. Встали даже матату, эти переполненные людьми микроавтобусы, которые обычно, вопреки всем законам физики и не иначе как вследствие колдовства, просачиваются сквозь любые заторы.

Джордж и Дэвид пытались извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации. Они обратили внимание Гарри на нескольких ворон и голубей и, «кажется, но, правда, не точно», аиста марабу. Однако после часа неподвижности Гарри решил, что на сегодня наблюдений за птицами более чем достаточно. «Хилтон» пока не так уж и далеко, вон возвышается на горизонте. Спокойно можно дойти пешком. На столь раннем этапе соревнования важнее не лидерство, а душ и что-нибудь прохладительное. И Гарри, бросив обливающегося потом шофера и неунывающих — «да скоро все рассосется, скажи, Дейво» — Джорджа и Дэвида на произвол судьбы, зашагал к гостинице.

В Найроби ночь наступает быстро. Всего один градус к югу от экватора; в шесть часов тут еще светло, а в шесть тридцать черно, как в аду. Мистер Малик прибыл в клуб, когда зажигались уличные фонари, а именно в шесть пятнадцать. В руке у него был блокнот со списком птиц, увиденных за день в саду. Патель начал их переписывать. «Хагедаш (сдавленный смешок), пегий ворон, птица-мышь…» Вскоре явился Тигр, и почти сразу вслед за ним — Гарри Хан, довольный и свежий. Прогулка до отеля была не особенно приятной (что вообще хорошего в пеших прогулках), но он успел принять душ, поплавать, вздремнуть и выпить и только потом приехал на машине в клуб. Он передал свой блокнот Пателю. Тот заглянул в него, удивился, но промолчал. Без десяти семь Тигр попросил тишины.

— Прежде всего, джентльмены, позвольте сказать, что я счастлив видеть вас обоих — dimidium facti qui coepit habet [13]и все такое прочее. Также, в соответствии с правилами соревнования, я обязан спросить, есть ли у вас какие-либо вопросы к комитету?

Мистер Малик помотал головой и повернулся к новоизбранному члену клуба.

— Есть, — кивнул Гарри Хан. — Кто выпьет со мной пива?

Все расхохотались. Кое-кто из присутствующих выразил желание срочно вступить в комитет.

— Мистер Патель, — громко спросил Тигр, — готовы ли вы огласить результаты сегодняшних наблюдений?

Патель, выставив вперед ладонь, сверился с обоими списками.

— Да, — сказал он. — Малик: тридцать один. Хан… три.

Изумленное молчание.

— Три, мистер Патель?

Патель зачитал:

— Ворон, голубь, ястреб. Это все. Уточнений, какие именно ворон, голубь и ястреб, нет, хотя, насколько я знаю, существует несколько пород каждого вида.

— Естественно, пегий ворон, дикий голубь и черный ястреб, — пробормотал мистер Малик, обращаясь к Тигру. Тот кивнул.

Гарри Хан пустился в горестные объяснения. Вот, мол, хотел провести день в парке, а сам застрял в пробке, потому что не потрудился узнать о перемещениях «Еl Presidente», и в результате был вынужден плестись в отель пешком. Рассказ получился забавным, и кончилось тем, что беднягу пожалели и сами заказали ему пива. Мистер Малик сел за свой обычный столик.

— Жалко Хана, — сказал Патель, — зато ты, Малик, молодец. Большой молодец. Продолжай в том же духе. У тебя, пожалуй, есть шансы. Скажи, А. Б.?

— Глупости, — отозвался мистер Гопес. — Сам посуди. Сначала ты, естественно, видишь кучу самых обыкновенных птиц, но потом новые попадаются все реже. Закон убывающей вероятности.

— Это так, Малик? — спросил Патель. — Разве?

Мистер Малик уже успел подумать и об этом, и о многом другом. Дневной результат его удивил. Он и раньше сиживал в саду и видел птиц, но не в таких количествах! Как это получилось? Сегодня днем ему попадались на глаза совсем не городские птицы, — например, дронго на телефонном проводе и серый дятел. Конечно, не все птицы задерживались у него в саду, но многие, очень многие пролетели настолько близко, что их легко было опознать, — черные ястребы, колючехвостые стрижи, рыжепоясничные ласточки и даже пестрый баклан на пути бог знает откуда бог знает куда. Баклан летел высоко, но мистер Малик все же его разглядел. Итого тридцать один вид. Примерно по пять в час — неплохо для второй половины дня. Такими темпами, даже просидев всю неделю в саду, можно перевидать минимум половину кенийской крылатой фауны! Увы, в рассуждении имелся прокол, и мистер Малик понял это раньше А. Б. Гопеса. За сегодняшний день он наверняка увидел практически всех местных птиц, и больше, вообще говоря, надеяться не на что. Чтобы закрепить успех, нельзя ограничиваться стенами и живой изгородью дома номер 12 по Садовой аллее, надо выбираться подальше. Что не так-то легко — ведь у него столько других дел.

«Дел? — слышу я ваш вопрос. — Каких еще дел?»