Бувар и Пекюше - Гюстав Флобер Страница 16

Итак, они приняли вызов и даже не поленились съездить за книгами в Байе.

Для пополнения знаний друзьям недоставало физиологии, и букинист достал им трактаты Ришерана и Аделона, широко известные в ту пору.

Все общие места о возрасте, поле, темпераменте показались им глубоко поучительными; они очень обрадовались, узнав, что в зубном камне живут три вида микробов, что вкус зависит от языка, а чувство голода — от желудка.

В своём стремлении усвоить пищеварительный процесс они сокрушались, что не умеют жевать жвачку — оказывается, этим свойством обладали Монтегр, г‑н Госс и брат Берара; они стали жевать медленно, размельчая и увлажняя пищу слюною, мысленно сопровождали её на всём протяжении пути вплоть до конечного результата, и всё это с редкой добросовестностью и чуть ли не с благоговением.

Им захотелось, кроме того, вызвать искусственное пищеварение; они положили кусочки мяса в склянку с желудочным соком утки, две недели таскали эту склянку под мышкой и достигли только того, что насквозь провоняли тухлым мясом.

Соседи не могли понять, зачем они бегают по дороге в мокрой одежде под палящими лучами солнца. Таким способом они хотели проверить, уменьшается ли жажда при увлажнении кожи. Друзья возвращались домой, тяжело дыша, и оба — с отчаянным насморком.

Они быстро покончили со слухом, голосом, зрением, но на детородных органах Бувар задержался.

Сдержанность Пекюше в этом вопросе всегда его удивляла. Невежество друга оказалось столь поразительным, что Бувар забросал его вопросами, и Пекюше, краснея, признался ему во всём.

Шутки ради приятели затащили его некогда в публичный дом, но он сбежал оттуда, так как хотел сохранить себя для женщины, которую полюбит впоследствии. Счастье так и не улыбнулось ему, и, несмотря на жизнь в столице, он в пятьдесят два года оставался девственником то ли из ложного стыда и недостатка в деньгах, то ли из боязни заразиться, из упрямства или по привычке.

Бувар никак не мог этому поверить, затем громко расхохотался, но тут же пересилил себя, заметив слёзы на глазах Пекюше; в самом деле, любовь не миновала старого холостяка, и он не раз увлекался то канатной плясуньей, то свояченицей знакомого архитектора, то конторщицей и, наконец, молоденькой прачкой и уже собирался на ней жениться, когда узнал, что она ждёт ребёнка от другого.

— Никогда не поздно наверстать упущенное. Полно, не горюй! Я всё беру на себя… если хочешь, — сказал ему Бувар.

Пекюше возразил со вздохом, что теперь об этом нечего и думать, и они снова занялись физиологией.

Правда ли, что с нашего кожного покрова непрестанно испаряется влага? Доказательством служит тот факт, что с каждой минутой вес человека уменьшается. Если сумма ежедневных выделений организма равняется по весу тому, что он поглощает, здоровье будет находиться в состоянии полного равновесия. Санкториус, открывший этот закон, посвятил пятьдесят лет жизни тому, что каждый день взвешивал принимаемую им пищу, все свои выделения и себя самого и отдыхал лишь тогда, когда записывал полученные цифры.

Друзья попробовали подражать Санкториусу. Но так как весы не могли выдержать сразу двоих, к опыту приступил Пекюше.

Он разделся, дабы одежда не препятствовала процессу испарения, и встал на весы, обнажив, несмотря на свою стыдливость, длинное смуглое туловище, похожее на цилиндр, короткие ноги и плоские ступни. Сидя на стуле рядом с ним, Бувар читал вслух.

Учёные утверждают, что животная теплота увеличивается в результате сокращения мускулов и что можно повысить температуру воды в ванне, если двигать грудной клеткой и тазом.

Бувар притащил оцинкованную ванну и, когда всё было готово, погрузился в неё, вооружившись градусником.

Обломки перегонного куба, сложенные в углу, неясно вырисовывались в полумраке. Скреблись мыши; чувствовался застоявшийся запах ароматических трав; друзьям было хорошо, и они мирно беседовали.

Однако Бувар продрог.

— Подвигай руками и ногами! — сказал Пекюше.

Бувар послушался, но показания градусника не изменились.

— Мне холодно.

— Да и мне не жарко, — отозвался Пекюше, тоже ощущая озноб. — Пошевелись, поверти тазом, да как следует!

Бувар сдвигал и раздвигал ноги, ворочал торсом, надувал живот, пыхтел, как тюлень, потом смотрел на градусник: ртутный столбик всё понижался.

— Ничего не понимаю! Ведь я же двигаюсь!

— Значит, недостаточно!

Бувар принимался за прежнюю гимнастику.

Она продолжалась уже три часа, когда он снова взглянул на градусник.

— Что это? Двенадцать градусов. Слуга покорный! Я вылезаю!

В эту минуту вбежала, высунув язык, рыжая шелудивая собака, помесь ищейки и дога.

Что делать? Звонка не было, да и служанка была туговата на ухо. От холода друзья стучали зубами, но не смели шевельнуться, боясь, что собака их укусит.

Пекюше попробовал было кричать и грозно таращить глаза.

Собака залаяла и стала прыгать вокруг весов, а Пекюше уцепился за верёвки и, согнув колени, попытался подняться как можно выше.

— Ты не умеешь с ней обращаться, — заметил Бувар.

Он начал умильно улыбаться, называя собаку ласкательными именами.

Очевидно, собака поняла их. Она завиляла хвостом, положила лапы на плечи Бувара, царапая его когтями.

— Вот те на! Собака унесла мои штаны!

Собака легла на них и успокоилась.

Наконец, с величайшими предосторожностями один из друзей решился слезть с весов, другой — выйти из ванны; когда Пекюше оделся, ему пришла в голову новая мысль:

— А ты, пёсик, послужишь нам для опытов.

Каких опытов?

Можно, например, впрыснуть собаке фосфор и, заперев в погреб, посмотреть, не пойдёт ли у неё огонь из ноздрей. Но как сделать впрыскивание? К тому же им никто не продаст фосфора.

Они хотели было поместить собаку под воздушный колокол, дать ей надышаться газом или напоить ядом. Но в этом вряд ли будет что-нибудь забавное! Наконец они выбрали опыт намагничивания стали путём контакта со спинным мозгом животного.

Бувар, сдерживая волнение, подносил тарелку с иголками Пекюше, а тот втыкал их в позвонки собаки. Иголки скользили, ломались, падали. Он брал другие, вонзал их быстро, наугад. Несчастная собака разорвала верёвки, вылетела, как бомба, в окно, промчалась по двору и ворвалась в кухню через прихожую.

Увидев собаку в крови, с обрывками верёвок на лапах, Жермена раскричалась.

Следом вбежали хозяева. При виде их собака удрала.

Старая служанка накинулась на господ:

— Опять ваши глупости, опять чего-то выдумали! Да и в кухню грязищи натащили! Собака ещё, не дай бог, взбесится! Давно пора вас посадить за решётку.