Ром - Блез Сандрар Страница 12

Его враги ищут способов договориться. Его хотят видеть. Предлагают денег. Он отказывается.

Он согласен был бы пойти лишь на единственный компромисс: дружба, мир, и чтобы каждый работал на себя, был самостоятельным владельцем своего дела, честно.

Но это не тот компромисс, который мог бы удовлетворить его противников.

Тогда они приходят с открытыми картами и ставят ему ультиматум: пусть уезжает из Гвианы, иначе он будет разорен любой ценой! А поскольку Жан Гальмо не дрогнул и не уступил, то у них-то епанча на оба плеча — и вот тактику резко меняют: теперь согласны уехать его конкуренты, да, они оставят Гвиану ему одному, только пусть заплатит шесть миллионов и откажется выдвигаться кандидатом от Кайенны…

От него требуют заплатить шесть миллионов за фактории его конкурентов — шесть миллионов за предприятия, лишившиеся клиентуры с тех пор, как Жан Гальмо сам стал главой собственного дела, шесть миллионов за все то, что он прекрасно умеет сам и что оценивает в 50 000 франков, шесть миллионов… Ах! Да Жан Гальмо просто смеется!

«Шесть миллионов за одного крокодила?..» Вот что ответит на это Жан Гальмо.

Тогда 4 июля 1919 года ему объявляют войну.

Жан Гальмо выставил свою кандидатуру в депутаты.

Он принял вызов.

27 июля 1919 года на него подают в суд, обвиняя в злоупотреблении доверием и в мошенничестве.

Но 13 ноября 1919 года за попытку шантажа арестован Анжельвен.

И вот 30 ноября 1919 года Жан Гальмо избран депутатом от Гвианы, значительным большинством голосов, после триумфальной избирательной кампании.

Он пожинает плоды первого успеха.

Эти месяцы, проведенные им в Гвиане для подготовки к выборам, придали ему веры в свою счастливую звезду. Невероятный триумф дал возможность поправить пошатнувшееся здоровье. Он в прекрасной форме. Он облетает всю страну на самолете. Однажды ночью его воздушную машину пытаются утопить, но это не более чем досадный эпизод…

Страна была счастлива. «Нехорошим людям не удалось отвадить папу Гальмо». Гвианцы ожидают возрождения родной земли. Власть имущие не могут опомниться…

И вот Гальмо сходит на берег во Франции, уже с мандатом в кармане. Сознание собственной миссии переполняет его. Он приезжает сюда, чтобы бороться за счастье сорока тысяч человек, которые поверили ему и которых он любит.

Что он находит в Париже?

Ошеломившие его плакаты, на которых он изображен бесстыжим спекулянтом, торгашом, воспользовавшимся военными поставками для собственной наживы, нуворишем, шкурником, развратником и мотом, швейцарским авантюристом, игроком, циником, такому типу и правда место в Гвиане, только не на свободе… Что сказали бы обо всем этом те сорок тысяч гвианцев, которые видели его за работой, знали его полтора десятка лет и отправили в Париж защитить их права?

В этой травле со стороны прессы особенное усердие проявляет газета «Лантерн». Ее нападки на Жана Гальмо, будто случайно, начинаются 11 июля 1919 года… Там будут напечатаны сотни статей, с сенсационными заголовками крупным шрифтом, на которые Жан Гальмо время от времени пытается отвечать письмами, публикуемыми «Лантерн» без комментариев.

Поначалу Жана Гальмо называют деловым человеком, талантами которого воспользовались другие. В то самое 11 июля он даже охарактеризован, без малейшей иронии, как «негоциант, притом самой порядочной репутации». На следующий день будет заявлено, что он оказался «орудием в руках тех, кто манипулировал им». 17 июля «Лантерн» помещает протест, написанный Жаном Гальмо, и комментирует его с глубоким пониманием. И до самого 8 августа нападки на Жана Гальмо будут отличаться большой сдержанностью.

Но с 8 августа все меняется. Нападки резко усиливаются, и Жан Гальмо становится единственной их мишенью. 13 августа призывают отправить его на каторгу. Надо ли напоминать, что именно в этот день арестовали Анжельвена?

Травля продолжается, иногда временно затихая, и совсем яростной становится только к 1920 году, возрастая к последним его месяцам, — как раз когда обвинения, прозвучавшие на страницах «Лантерн» по поводу «ромового дела», возбудят общественное мнение и приведут к расследованию в палате депутатов.

А что же Жан Гальмо?

Он выступает. Он дает отпор. Работает без передышки. И, едва появляется хоть какое-то свободное время, торопится уехать на денек — другой в свой Перигор, в тот самый замок Монфор, который стал его собственностью и где, если верить сплетням, он жил жизнью сатрапа…

Жизнью сатрапа, с женой и сыном, мальчиком со странностями, у которого доктора нашли раннее слабоумие.