Японо-китайская война 1894-1895 гг. Неуслышанная война - Михаил Александрович Кутузов Страница 9

Принц Гун

Через год в Пекине произошел дворцовый переворот. Страну возглавил принц Гун, брат императора. Первой задачей для себя он ставил окончательное подавление тайпинского восстания, и иностранные войска уже действовали с ним заодно. Впервые китайцы наняли на службу европейских офицеров и волонтеров. В 1864 году Нанкин был взят, Хун Сюцюань покончил с собой. Остатки войск тайпинов ушли на юг, многие из них скрылись в Тонкине и на Формозе.

В семидесятые годы страна, получившая некоторую передышку от беспрерывной двадцатилетней войны, начала потихоньку приходить в себя. При всех недостатках «белых варваров», последние все-таки давали возможность развиваться прибрежным территориям, главным образом открытым портам. При этом наиболее успешной частью населения в этих городах становились как раз презираемые торговцы — довольно скоро капиталы некоторых из них стали сравнимыми с состояниями помещиков, а то и крупных аристократов. Этой несправедливости государство терпеть никак не могло: под предлогом выплат значительных контрибуций налоги и внутренние пошлины взвинтили до немыслимых пределов. Как следствие — возросла коррупция, появился черный рынок, резко обесценились деньги, скакнула инфляция. Вытаскивать Китай из экономической пропасти взялись, как это ни покажется странным, иностранцы. Они были крайне заинтересованы в сохранении власти в стране — тайпины, «факельщики» и «красноголовые» показали, на что способен «простой китайский мужик». Но если эта власть была неспособна справиться с функцией государственного управления — иностранцы предпочитали брать эту задачу на себя. Не работают ткачи — доставим из Индии дешевый хлопок и пряжу, поскольку здесь рабочая сила дешевле. В Китай начали завозить английское железо, и через десять лет все кузнецы работали только с ним. Английские иголки, шведские спички, русский сахар — все это быстро вошло в быт китайцев. Причем совсем не самых богатых, а самых обычных, что называется, обывателей.

Стремясь расширить возможности сельского хозяйства, власти были вынуждены разрешить крестьянам из наиболее пострадавших от тайпинского и иных бунтов провинций переселяться «за границу», то есть севернее Стены: в дикую Маньчжурию. За десять лет туда переселилось почти десять миллионов человек с Юга и из бассейна Хуанхэ. На Север начали уходить сезонные рабочие. Те же, у кого не было возможности переселиться на север, уезжали за море работать носильщиками — кули.

К восьмидесятым годам китайская деревня оказалась прочно вовлеченной в систему мирового рынка. При этом продовольственные культуры постепенно и неуклонно заменялись техническими, хлопок пожирал рис. Продовольственные культуры выращивались главным образом на экспорт: чай, соя, арахис. При этом чай постепенно утрачивал первенствующее место в перечне экспортных приоритетов: после того, как его начали выращивать на Цейлоне и в Индии, его доставка в Англию сократилась, стоимость резко снизилась. Китайские чаеторговцы попали в сложное положение, и в этом положении им пришла на выручку Россия: объемы продаж в Кяхте подскочили вдвое, русские промышленники начали создавать в Китае фабрики по сушке и упаковке чаев, главным образом черных байховых. Именно тогда чай стал самым доступным напитком в русской провинции, по сути, русским напитком. А в производстве зеленого чая Китай уже к началу 90-х обогнала Япония…

В стране начали возникать условия для быстрого роста предпринимательского сословия. Тяга крестьян к производству рыночного продукта, к посевам наиболее прибыльных культур привела к резкому оживлению мелкого кредита. Средневековая неподвижность сельского населения все более ослабевала. К началу 90-х заметно усилился уход крестьян из деревни. Все больше людей стремились в город, на транспорт, на строительные работы. Появились китайские моряки, китобои, шахтеры. Страна менялась, хотели того власти или нет. Приходилось реагировать на очевидное…

Принц Гун первым высказал крамольную мысль о том, что у белых варваров есть чему поучиться блистательным сынам Поднебесной. По сути, он просто озвучил процесс, который втихомолку шел в Китае еще с шестидесятых годов. Цзэн Гофан после взятия у тайпинов Аньцина построил там военный завод — опытный вояка лучше других понимал, чего этой стране не хватало более всего. От него не отставал Ли Хунчжан: в 1862 году он основал в Шанхае артиллерийский завод, закупив оборудование в Гонконге и наняв европейских мастеров. Предприятие изготовляло нарезные пушки и разрывные снаряды. Он же в 1864 году построил артиллерийский арсенал в Сучжоу. Так начался короткий период, получивший в китайской истории название «период самоусиления». В 1865 году Ли Хунчжан приобрел предприятие «Цизи» американской фирмы «Хант энд компани». Завод был переименован в «Главный Цзаннаньский арсенал» и стал выпускать орудия, винтовки, разрывные снаряды. Цзэн Гофан приобрел для этого завода дополнительное оборудование, после чего здесь начали строить пароходы. При арсенале был оборудован сухой док, открыта школа переводчиков, был переведен целый ряд книг по европейской технике. В 1865-66 году была построена судостроительная верфь в Мавэе, близ Фучжоу. Машины и оборудование были закуплены во Франции, оттуда же были приглашены инженеры. На верфи работало без малого 3 тысячи рабочих и тысяча солдат Хунаньской армии, служивших разнорабочими. Как отмечает О. Е. Непомнин в своей монографии «Экономическая история Китая в 1864-94 году», возникнув вследствие прямой практической необходимости, кампания по созданию военной промышленности приняла довольно широкий характер. Наместники и губернаторы различных провинций один за другим основывали большие и малые арсеналы, в военное строительство включились и представители высших придворных кругов. В 1867 году маньчжурский сановник, наместник провинции Чжили Чунхоу построил в Тяньцзине механические мастерские. Ли Хунчжан в 1870 году расширил это предприятие, открыв дополнительно четыре цеха. В 1875 году губернатор Шаньдуна Дин Баочжен создал в Цзинани Шаньдунские механические мастерские, а в 1877 году оборудовал в Чэнду Сычуаньский арсенал. Арсеналы и механические мастерские были построены в Фучжоу (1869), Гуаньчжоу (1874), в Пекине (1883), Ханьчжоу (1883), на Тайване (1885), и в Ханьяне (1890). Они производили главным образом боеприпасы. Были созданы первые военные школы под руководством английских и французских офицеров. Наиболее удачно обучение шло на Фучжоуском арсенале: именно отсюда молодые китайские военные направлялись в Европу для дальнейшего обучения.

Однако все эти меры, несмотря на их кажущуюся масштабность, были малоэффективными. Правительство мало влияло на деятельность этих заводов, каждый из которых находился либо во власти сановника, его основавшего, либо наместника, управлявшего данной провинцией и принадлежавшего к определенным территориальным кланам — хунаньскому или хуайскому. Каждый владелец стремился обеспечить необходимым только подчиненные ему войска. Предприятия финансировались из налоговых сборов той провинции, где были расположены. Продукция военных предприятий не была объектом купли-продажи, их развитие крайне мало зависело от рыночной конъюнктуры. Это ограждало указанную отрасль от иностранной конкуренции, но одновременно определяло ее внутреннюю слабость — отсутствие экономической эффективности и расчета, полную зависимость от денежных дел казны. Впрочем, военным заводам казна давала достаточные ассигнования: на один только Цзяннаньский арсенал в 1868-95 году было затрачено 16 миллионов лянов, тогда как все инвестиции в невоенные отрасли к 1895 году составили всего 17 миллионов лянов. Вместе с тем, лишь четыре наиболее крупных арсенала могли производить артиллерийские орудия, остальные же выпускали главным образом порох, снаряды и патроны. «Каждый год затрачиваются миллионные суммы, — писал очевидец. — Если бы продукцию, полученную в результате этих затрат, купить за границей или предложить ее сделать иностранным мастерам, то ее стоимость была бы наполовину меньшей. Продукция, изготовляемая на правительственных заводах, значительно дороже иностранной, сделана небрежно, имеет грубую отделку и часто служит предметом насмешки иностранцев». Производительность труда на арсеналах была очень низкой — на изготовление одной винтовки уходило 35 рабочих дней. На том же оборудовании немцы делали такую же винтовку за 5 дней. В массе своей чиновники, назначенные руководить этими предприятиями — как правило, по блату — ничего не соображали ни в технологиях, ни в производственном цикле. Но были преданы тем, кто их на эту должность назначил. Относительно эффективно работали лишь верфи в Мавэе и на Цзяннаньском заводе. Они могли строить суда — правда, устаревшей конструкции и из привозных материалов.