Аксель Берг - Юрий Ерофеев Страница 9

Р. Р. Бетлингк обладал широким кругозором и, соответственно, широким кругом знакомых. Бывать у него было необычайно интересно. Его окружал ореол героя Русско-японской войны: он был на ней военным хирургом, и в военной среде у него остались кое-какие связи. Он совмещал свою основную работу с деятельностью врача Мариинского театра, его пациентами и друзьями были многие известные артисты. А. И. Берг познакомился с некоторыми из них именно у доктора. Рудольф Ричардович много читал, поддерживал приятельские отношения со многими представителями тогдашней интеллигенции — писателями, художниками, учеными. Знаменитый астроном Глазенап и братья Струве, тоже астрономы, были постоянными посетителями его званых вечеров.

Домашний кабинет Р. Р. Бетлингка производил на Берга сильное впечатление. Стен не было видно — сплошные книжные шкафы. В простенках между шкафами висели картины. Почти все — кисти современных художников, в большинстве своем — подарки авторов. На изящных тумбочках стояли скульптуры, многие — работы самого доктора (он называл себя скульптором-дилетантом).

Скопидомство не являлось чертой характера Р. Р. Бетлингка, и Берг уносил с собой от Бетлингков редчайшие книги, каких не было в библиотеке Морского корпуса. Потом врач и юный гардемарин обсуждали прочитанное и подолгу беседовали обо всем: от правил игры в теннис до проблем смысла жизни, служения человечеству и роли искусства в жизни людей.

У Р. Р. Бетлингка было две дочери. Берг постепенно привязался к младшей из них, Норе. Чувство привязанности незаметно переросло в любовь. Когда А. И. Берг перешел в третью роту Морского корпуса и принес присягу Отечеству, ему пришлось принести и вторую «присягу» — он объявил Нору своей невестой.

Нора одновременно училась в музыкальной и художественной школах, посещала «Петришуле», где изучала немецкий язык — она владела несколькими иностранными языками. Увлекалась живописью по фарфору. Этому искусству ее научила мать А. И. Берга — в те годы, когда Елизавета Камилловна еще жила в Петербурге. Оно требовало особого чутья: чтобы краски на фарфоре сохранялись, изделие нужно было обжигать, но при обжиге цвет красок существенно изменяется, и художник должен был чувствовать не исходный цвет, а тот, будущий, который появится после обжига.

Одну работу Норы — портрет мальчика на фарфоре — Аксель Иванович сохранит до конца жизни, она будет находиться перед его глазами в течение всех последующих лет, больше полувека…

А тогда Нора объявила о предложении руки и сердца Берга и своем согласии Бетлингкам, а Аксель написал о помолвке матери и сестрам. Те удивились его решению даже меньше, чем сами действующие лица этого события: его, надо понимать, ждали давно. Детей благословили. Нора и Аксель стали женихом и невестой.

Свадьба состоялась зимой 1914 года. Умер 89-летний дед Берга. Аксель (он уже служил на линкоре «Цесаревич») получил разрешение на несколько дней отлучиться в Петроград.

Невеста ждала его. Они переговорили с родителями и обвенчались. Венчание проходило в лютеранской церкви Святых Петра и Павла, Петрикирхе, на Невском проспекте.

После венчания молодых проводили на вокзал, они уехали в Гельсингфорс и поселились в гостинице.

Вскоре в Гельсингфорс приехали Бетлингки, наняли для молодых квартиру. Зимой 1915/16 года «Цесаревич» отстаивался в Гельсингфорсе и Берг каждый вечер бывал дома.

В послужной список пришлось вносить изменения: вместо «холост» Берг уже писал «женат», «жена — Эллионора Рудольфовна Бетлингк», причем «Эллионора» — через «и»; впрочем, это могла быть описка писаря, потому что в следующих послужных списках Берг писал уже «Нора Рудольфовна». Между ними установилась даже некая астральная связь. Вот рассказ дочери академика, ныне покойной Марины Акселевны: «Интересен случай, о котором рассказывал отец. В годы Первой мировой войны отец служил на подводной лодке. Об этом много написано, и я остановлюсь на одном эпизоде. В одном из походов подводная лодка, где находился отец, была атакована немцами и залегла на грунт. Несколько часов немцы прочесывали море над лодкой и, сочтя ее погибшей, ушли. За это время ил засосал лодку, в ней кончился кислород, люди, отравленные углекислым газом, теряли сознание. Потерял сознание и отец. Оставшимся в живых чудом удалось выбраться из илистой могилы Балтийского моря, подняться наверх и вернуть к жизни часть экипажа. С большой задержкой подводная лодка вернулась на базу, где ее ждали близкие. И вот тетя Нора спросила отца: „Что случилось с тобой в 3.12 утра?“ Это был момент, когда экипаж потерял надежду на возвращение, лодку все глубже засасывал ил Балтики. А в 3.12 отец в последний раз отметил отсчет времени, после чего потерял сознание. Какая-то неприятная тревога заставила проснуться тетю Нору среди ночи с ощущением смертельной опасности, грозящей отцу. Машинально она отметила время, и с этой минуты не находила себе места от тревоги за отца.

Не берусь комментировать это совпадение, но, зная отца, верю его рассказу» ^[17].

Конечно, у Марины тут можно обнаружить некоторые неточности: первую жену отца она называет Норой Адольфовной (правильно, как мы уже видели, Нора Рудольфовна); углекислый газ неядовит и отравиться им нельзя; Марина не указывает названия подводной лодки, на которой находился отец: во время Первой мировой войны против немцев, с А. И. Бергом в составе экипажа, действовала только подводная лодка Е-8, но в летописи ее действий описания подобного случая не приводится. И тем не менее можно согласиться в главном: «…зная отца, верю его рассказу».