Монсегюр и загадка катаров - Жан Маркаль Страница 9

Шел май 1242 года. В Авиньонне, местечке в земле Лораге, относящейся к землям графа Тулузского, разместились со своим судом два инквизитора — брат Арнольд Гильем из Монпелье и брат Стефан из Нарбонна. Они поселились в замке Авиньонне, гарнизоном которого командовал Рамон д’Альфаро, байле (то есть бальи) Раймунда VII. Рамон д’Альфаро отправил гонца к Пьеру-Рожеру де Мирпуа, командиру гарнизона Монсегюра, предупреждая о присутствии двух инквизиторов, которые прославились фанатизмом и жестокостью. Реакция в Монсегюре не заставила себя ждать: у многих катаров и солдат гарнизона были родственники, которых истязали или сожгли упомянутые инквизиторы. Полсотни рыцарей и воинов собрались и направились в Авиньонне. По мере их проезда по стране их ряды пополнялись сочувствующими, которые также желали отомстить за близких. Вылазка была далеко не тайной: что этот отряд намерен перебить инквизиторов, знали все. Но, что любопытно, не нашлось никого, чтобы предупредить об этом будущих жертв. Это только укрепляет гипотезу о провокации.

Заговорщиков ждал сам Рамой д’Альфаро и проводил их в замок, прямо в комнаты, где спали брат Арнольд и его сотоварищи. Началась резня, и каждый желал принять участие в этой «чистке». Все члены суда, включая нотария и привратников, были убиты. В случае если бы инквизиторам удалось уйти, на дорогах, выходивших из Авиньонне, их ждали отряды всадников. Так что те не могли избежать катарского «правосудия». Люди из Монсегюра вернулись к себе в крепость, и едва новость распространилась, как восстала вся Окситания. И Раймунд VII занял Альби, землю, которой его незаконно лишил король Франции.

Реакция королевской власти была крайне резкой. Папа потребовал примерного наказания, и следовало воспользоваться ситуацией, чтобы окончательно покончить со всеми, кто мешал аннексии графства Тулузского. Ряд плохо подготовленных сражений показал, что окситанцы чрезмерно поспешили. К тому же в результате каких-то темных сделок граф де Фуа изменил, и вскоре Раймунду VII, побежденному на поле боя и оставленному союзниками, пришлось еще раз просить пощады у короля Людовика IX. Тот не поверил ни одному из покаянных слов, произносимых графом Тулузским, но Раймунд старался обращаться не непосредственно к нему, а к королеве-матери Бланке Кастильской. Та, хоть и раздраженная поведением окситанского кузена, обязала Людовика IX договориться с ним, оставив ему графство, которое ее сын хотел конфисковать.

Такая позиция Бланки Кастильской остается необъяснимой и вызывает много вопросов. Можно задуматься, не было ли у Раймунда VII тайных средств давления, позволявших добиваться королевского снисхождения при том, что он был закоренелым мятежником и отлученным, то есть его домены подлежали конфискации. Во всяком случае известно, что королева Бланка оставила по себе любопытную память в народе на катарских землях, а именно в Разе, где ей приписывают одно загадочное сокровище. Правда, имя королевы — Бланка — наложилось здесь на очень распространенную в Пиренеях веру в существование «белых дам» (dames blanches), то есть фей, царствующих над подземным миром пещер, очень многочисленных в этих краях.

Как бы то ни было, убийство инквизиторов в Авиньонне вызвало кровавые репрессии. Монсегюр, откуда вышли убийцы, на самом деле стал «синагогой Сатаны», и очень похоже, что с того момента как католическое духовенство, так и королевская власть пустили в ход все средства, чтобы захватить крепость и уничтожить, физически и символично, все, что она олицетворяла. Людовик IX надеялся «возвратить» Раймунда VII, тем более что ему были нужны храбрые и опытные рыцари для похода в Святую землю; он присоединился к мнению Бланки Кастильской, желавшей пощадить графа Тулузского. Но если король мог прощать или по крайней мере демонстрировать великодушие, у Церкви не было никаких причин забывать избиение инквизиторов. Она считала, что Монсегюр надо разрушить. Но на Раймунда VII для этого не рассчитывали. Его предпочли отправить в Рим, чтобы он мог отстоять свое дело перед папой и добиться отмены приговоров о своем отлучении. Его отсутствие было выгодным: им воспользовались, чтобы подыскать надежного человека, который бы «отрубил дракону голову», и выбор пал на Гуго дез Арси, сенешаля Каркассона.

По Лоррисскому договору от января 1243 года Раймунд VII Тулузский должен был полностью признать свое поражение и поражение всей Окситании. Он был прощен, но на очень суровых условиях: в частности, ему пришлось дать письменное обязательство покарать виновников убийства в Авиньонне, прекратить всякие сношения с императором и осадить все крепости, где укрываются катары. Граф Тулузский подписал это обязательство.

В мае 1243 года армия в десять тысяч человек, поразительно большая для того времени и с учетом гористого рельефа местности, под командованием сенешаля Каркассонского и теоретически под духовным водительством Петра Амьеля, архиепископа Нарбоннского, заняла исходные позиции вокруг Монсегюра. Началась долгая осада, растянувшаяся на год.

Армия не торопилась и оборудовала для себя квартиры, которые образовали нечто вроде эллипса, окружавшего почти всю гору, кроме ее восточной стороны, где очень глубокое ущелье, проделанное текущей с массива Таб горной рекой, делало склоны слишком крутыми для использования. Лагеря отдельных частей неравномерно распределились на разных уровнях, и разница по высоте между лагерями юго-восточного и противоположного склоне могла достигать четырехсот-пятисот метров. Перед позициями всех отрядов были вертикальные горные стены, позволявшие осажденным не опасаться никакого приступа и в то же время дававшие им возможность для неожиданных атак. Наверху, на поге, вся крепость и катарская деревня были обнесены по краю пропастей прочным деревянным палисадом, имевшим проход, которым в течение всей осады будут пользоваться самые опытные из осажденных для сношения с внешним миром. Ведь фронт королевских войск никогда не был непроходимым, и в той разнородной, сильно пересеченной и вообще не поддававшейся изучению местности иначе быть не могло.

На поге бесспорным господином был Бертран из эн-Марти, катарский епископ, наследовавший Гиллаберту из Кастра. Но был и Пьер-Рожер де Мирпуа, не принадлежавший к катарам, но руководивший всеми оборонительными операциями. Гарнизон состоял из рыцарей и воинов, а последние взяли с собой семьи. Вероятно, во время осады население пога Монсегюр составляло человек пятьсот, куда входили полсотни совершенных женщин, столько же мужчин и почти двести верующих.

Поначалу осада представлялась совершенно бесполезной. Она началась в мае 1243 году, и за полгода осаждающие ничуть не продвинулись. На наименее крутых склонах произошло несколько столкновений, не принесших никакого результата: природа местности позволяла горстке людей успешно противостоять силам, имевшим огромное численное превосходство. Через полгода осаждающие получили подкрепление в лице Дуранда, епископа Альбигойского, и группы стратегов, имевших опыт в использовании боевых машин. Но, с другой стороны, и осажденный гарнизон пополнился ценным бойцом — Бертраном де ла Беккалариа, который тоже был знатоком машин, происходил из Капденака и поставил свои знания на службу делу катаров. В общем, обе стороны оказались в равном положении. Но осаждающие, убедившись, что штурм возможен лишь в случае, если он будет подготовлен специалистами и людьми, которым знакомы все тайны гор, призвали на помощь баскских наемников.