Идишская цивилизация. Становление и упадок забытой нации - Пол Кривачек Страница 9

Иосиф Флавий (настоящее имя Иосиф бен Маттитьяху), римско-еврейский историк, перебежчик, вначале командовавший иудейскими войсками в Галилее, затем управлявший защитой крепости Иотапата, а в решающий момент перешедший на сторону римлян, оставил описание этого шествия, свидетельствующее о том, что он своими глазами наблюдал его. Он писал восторженно, как школьница:

Невозможно достойным образом описать разнообразие этих показывавшихся зрелищ и великолепие во всем <…>. Ибо почти все драгоценное и достойное удивления, что приобретали когда-нибудь зажиточные люди и что считалось таким отдельными лицами, – все в тот день было выставлено напоказ, чтобы дать понятие о величии Римского государства [14].

Следом за трофеями, перед победителем-императором и его сыном-военачальником, увенчанными лавровыми венками и одетыми в одежды императорского пурпурного цвета, на посмешище толпе вели пленных. Самых важных из них несли на носилках, устроенных настолько сложно, что, как вспоминает Иосиф Флавий, зрители «боялись за безопасность тех, которые их носили. Многие из них имели по три, даже по четыре этажа».

Некоторые знатные люди, такие, как Иоханан бен Леви из Гискалы, одно время командовавший восставшим Иерусалимом, находились в деревянных клетках на колесах, трагедия их падения подчеркивалась тем, что на них были надеты их лучшие одежды. Иоханан должен был пожизненно содержаться в тюрьме. Шимон бар Гиора, которого римляне считали вождем восставших евреев, ковылял пешком, в оковах, с веревкой на шее, под конвоем конных легионеров, избивавших его плетьми до самой площади перед величественным храмом Юпитера Капитолийского, где Шимона первым после пыток повесили в жертву богам, после чего «поднялось всеобщее ликование». Многие из тех, кто остался в живых, через отверстие в полу были брошены умирать в подземную камеру Карцер Туллианум под мрачным зданием римской тюрьмы из кирпича и бетона.

Жестокость наказания была обусловлена не религией, а сопротивлением восставших. Вероятно, среди огромной толпы, которая приветствовала шедшую по Священной дороге триумфальную процессию и аплодировала ей, было много экспатриантов из евреев. Римские евреи не выражали ни одобрения, ни поддержки антиимперскому восстанию Иерусалима. Они жили в столице империи на протяжении полутора столетий, а некоторые поселились здесь еще до того, как в 63 году до нашей эры, после римского вторжения в хасмонейский Израиль, полководец Помпей привез в Италию из Иудеи первую еврейскую общину.

К середине I века в Риме уже было много синагог. Это были роскошные здания – если судить по одной из них, в Остии – римском порту в устье Тибра, остатки которого сохранились до наших дней. Ранняя часть здания синагоги датируется временем Клавдия, правившего за два императора до Веспасиана. Лицом на юго-восток, то есть в сторону Иерусалима, обращены роскошные пропилеи, монументальные ворота с четырьмя изящными колоннами из белого мрамора, ведущие в вестибюль, который переходит в молитвенный зал со скамьями вдоль стен. Внутри зала находится апсидообразный кирпичный арон, или святилище, где хранятся священные свитки Торы, по-видимому сменивший деревянную конструкцию, подаренную, как гласит надпись, неким Миндусом Фаустусом («везучим» Миндусом), возможно, в знак своего успеха. Имелся также триклиниум – зал для праздничных трапез со встроенными ложами. Позднее к зданию были добавлены кухня с красивым мозаичным полом и большой зал для учения.

Персий, римский поэт-стоик, живший в I веке нашей эры, так описывал наступление субботы:

…Иродов день наступил, и на окнах стоящие сальных

Копотью жирной чадят светильники, что перевиты

Цепью фиалок; когда на глиняном плавает блюде

Хвостик тунца и вином горшок наполняется белый… [15]

Многие кварталы города были неестественно тихими, когда евреи что-то «шептали про себя» и «бледнели – ради субботы» (как и многие римляне, Персий, вероятно, считал, что евреи по субботам постятся).

По будням Персий мог видеть многих представителей общины, ходивших по своим делам, на работу – в качестве актеров, кузнецов, мясников, купцов, музыкантов, маляров, художников, разносчиков, поэтов, певцов, портных и даже толкователей снов – как насмехался сатирик Ювенал, «торгуют евреи бреднями всякого рода за самую низкую плату» [16]. Не были редкостью и евреи-нищие. Сесиль Рот пишет, что, «как и других нищих, их считали страшно назойливыми; а после установления христианства некоторые из них стали торговать иконами на ступенях церквей» [17]. Талмуд упоминает даже о евреях-гладиаторах; один из великих мудрецов Реш Лахиш в юности был разбойником, затем профессиональным борцом и выжил благодаря «смеси храбрости и хитрости». Подобно ему писавший по-гречески Цецилий из Калеакте, рожденный рабом, прославился как литературный критик и историк.

И конечно, было много торговцев, арендовавших места в огромном полукруглом торговом центре, построенном императором Траяном рядом с римской виа Бибератика (улицей Пьяниц [18]). Если бы мы отправились за покупками в первые столетия нашей эры, за прилавками под элегантными кирпичными входами в лавки мы увидели бы много евреев-римлян. Из документов известно, что мужчины обычно торговали птицей, одеждой, маслом, дровами, горшками, железными изделиями, вином и кошерным мясом, а женщины продавали шерсть и драгоценности, при этом по крайней мере одна из них торговала зеленью, а другая рыбой.

Это была отнюдь не маленькая этническая группа, каких много в сегодняшней Европе, но большая и важная часть населения. Иосиф Флавий в своих «Иудейских древностях» упоминает судебный процесс, в котором одной из сторон были 8000 римских евреев. Принимать участие в судебных слушаниях могли только мужчины – главы семейств, а это означает, что вместе с женами и тремя или четырьмя детьми эти 8000 мужчин (а это были только участники процесса) представляли от 40 000 до 50 000 человек. Учитывая, что население Рима оценивается примерно в полмиллиона человек [19], эта община сравнима с довоенными еврейскими общинами ХХ века в таких городах, как Прага, Вена, Варшава или Будапешт (Юда-Пест, Еврейская чума [20], называли его антисемиты), где евреи составляли десятую часть населения или даже больше.

У римских евреев, разумеется, были свои взлеты и падения. Четыре года, с 37 до 41 года нашей эры, когда правил полубезумный император Калигула, были плохими – но такими они были для всех. Когда еврейские общины восстали против римских властей (и совершали порой акты ужасной жестокости по отношению к своим нееврейским соседям, например в Киренаике и на Кипре), все негодование римлян было направлено против них. Но в обычной обстановке до IV века, когда восторжествовало христианство, а нередко и после этого евреи пользовались репутацией представителей законопослушной религии и обладали особыми привилегиями – освобождением от военной службы, правом не являться в суд в субботу и (чаще всего, но не всегда) имели право не участвовать в отправлении культа императора как бога. Под властью Каракаллы (186–217 годы нашей эры), в целом порочного и кровожадного, но довольно благожелательного к евреям правителя, их положение еще улучшилось, когда они наряду со всеми свободными жителями империи получили полное римское гражданство.