Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою - Георгий Блюмин Страница 9

Везде стремительно бьют свежие ключи;

Над ними зыблются вкруг солнечны лучи.

Здесь попечительность всещедрыя Природы

Из недр земных дает целебны воды,

Там наподобие шампанского вина,

Кипит ключ кислых вод, всех вкус к себе маня,

И пьющие из них все пользу ощущают;

Тут теплых вод ключи премногих излечают.

Вот часть приятностей, что всякий здесь найдет!

Но для меня, мой друг! – здесь Катинька живет;

Сего довольно мне – я все позабываю,

Хоть более писать об ней и не дерзаю;

Не может стих простой ей дани принести —

Будь щастлив и здоров, мой милый друг, прости!

Георгиевск, 19 сент. 1795

Тот факт, что Кавказ чрезвычайно и, я бы сказал, магнетически притягателен для москвичей, изведан мною на собственном опыте. Как-то однажды, я помню, во Владикавказе проводилась научная конференция, и я в числе других был приглашен выступить на ней с докладом. Когда программа конференции была исчерпана, то всем участникам предложили проехать на автобусе поблизости от Владикавказа, в кавказские предгорья. Автобус остановился, и мы пошли по Военно-Грузинской дороге. Мы оказались между двумя отвесными гранитными стенами, вздымавшимися, кажется, к самому небу. Я был настолько заворожен этим фантастически прекрасным зрелищем, что не услышал призыва гида возвращаться к автобусу, а просто, не оглядываясь, пошел вперед, сознавая, что бессилен перед некой могучей силой, влекущей меня.

Кавказ. Акварель Н.Г. Чернецова

Уже давно мои товарищи остались далеко позади, а я все шел и шел между этими громадными, отвесными и уходящими в небесную высь скалами. Не знаю, чем бы закончилось для меня это приключение, если бы вдруг меня не нагнал местный житель, тоже участник конференции. «Мы не можем нашего гостя оставить одного», – сказал он мне, остановил невесть откуда взявшуюся машину, и в ней мы добрались до селения Казбеги, откуда и возвратились во Владикавказ. Я запомнил на многие годы имя моего спасителя. Его звали Владимир Каурбекович Царикаев… И потом, уже в Москве, я понял смысл стихотворения Лермонтова «Кавказ» (1830):

Хотя я судьбой на заре моих дней,

О южные горы, отторгнут от вас,

Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:

Как сладкую песню отчизны моей,

Люблю я Кавказ.

В младенческих летах я мать потерял.

Но мнилось, что в розовый вечера час

Та степь повторяла мне памятный глас.

За это люблю я вершины тех скал,

Люблю я Кавказ.

Я счастлив был с вами, ущелия гор,

Пять лет пронеслось: все тоскую по вас.

Там видел я пару божественных глаз;

И сердце лепечет, воспомня тот взор:

Люблю я Кавказ!..

Мальчик Лермонтов в первый раз приехал на Кавказ летом 1820 года, когда будущему поэту было всего лишь пять лет от роду. Слабого здоровьем внука Е.А. Арсеньева, у которой чахотка отняла дочь, а впоследствии и зятя, привезла тогда за тысячу верст от Пензы, в Пятигорск (назывался он тогда Горячеводск), и остановились они с маленьким Лермонтовым в усадьбе у своей близкой родственницы Е.А. Хастатовой. Екатерина Алексеевна Хастатова, урожденная Столыпина (1775–1830), приходилась родной сестрой бабушке Лермонтова, у которой, как мы помним, было много сестер и братьев. После смерти мужа генерал-майора Акима Васильевича Хастатова (1756–1809) стала владелицей имений близ Кизляра на Тереке и усадьбы в Горячеводске. В те времена это было смелостью – жить на Кавказе в условиях войны. Вот такой «авангардной помещицей», как прозвали ее за мужество и смелость, и была двоюродная бабушка Лермонтова.

В Горячеводске жила семья еще одной родственницы бабушки Лермонтова. Это была семья ШанГиреев, с которой Лермонтова от малых лет свяжет родственная дружба. Глава семьи штабс-капитан Павел Петрович Шан-Гирей был женат на родной племяннице Е.А. Арсеньевой Марии Акимовне, урожденной Хастатовой (1799–1845), – двоюродной тетке Лермонтова, подруге матери поэта.

Старший сын штабс-капитана Аким Павлович ШанГирей (1818–1883) приходился, таким образом, Лермонтову троюродным братом. Летом 1825 года семилетний Аким встретился с Елизаветой Алексеевной Арсеньевой и ее внуком в Горячеводске (Пятигорске) и вместе с родителями был взят в Тарханы. Бабушка Лермонтова помогла Шан-Гиреям купить соседнее с Тарханами имение Апалиха. Аким Шан-Гирей воспитывался около двух лет вместе с Мишей Лермонтовым; стал его близким другом. Так что, когда бабушка повезла внука учиться в Москву, Аким вслед за ними в 1828 году тоже отправился в Первопрестольную, где жил в доме Арсеньевой. Затем и в Петербурге, в Школе юнкеров, часто бывал у Лермонтова. До нас дошли письма поэта к Марии Акимовне из Москвы.

Пятигорск расположился у подножия горы Машук. Поблизости находится вторая гора Пятигорья – Бештау. Машук издавна известен своими целебными источниками. В поэме «Аул Бастунжи» (1833–1834) поэт рисует те картины природы, которые увидел в детстве. Кстати, аул с таким названием, населенный кабардинцами, действительно существовал еще в самом начале XIX века. После 1804 года он был разрушен, подобно соседним аулам, жители которых – кабардинцы, отрезанные от остальной части Кабарды линией русских укреплений, ушли в горы. Так что в 1825 году Лермонтов мог видеть лишь развалины аула Бастунжи. Поэма написана октавой – форма, укрепившаяся в русском стихосложении после поэмы «Домик в Коломне» А.С. Пушкина. Обращаясь к Кавказу, Лермонтов пишет:

Моей души не понял мир. Ему

Души не надо. Мрак ее глубокий,

Как вечности таинственную тьму,

Ничье живое не проникнет око.

И в ней-то недоступные уму

Живут воспоминанья о далекой

Святой земле… ни свет, ни шум земной

Их не убьет… я твой! Я всюду твой!..

Между Машуком и Бештау, назад

Тому лет тридцать, был аул, горами

Закрыт от бурь и вольностью богат.

Его уж нет. Кудрявыми кустами

Покрыто поле: дикий виноград,

Цепляясь, вьется длинными хвостами

Вокруг камней, покрытых сединой,

С вершин соседних, сброшенных грозой!..

В ранних поэмах Лермонтова «Черкесы», «Кавказский пленник», «Каллы», «Аул Бастунжи», «Хаджи Абрек» отразились рассказы, услышанные поэтом от Екатерины Алексеевны. Тогда же Лермонтов подружился с их сыном Акимом Акимовичем, позднее офицером лейб-гвардии Семеновского полка. Позднее они встречались в Тарханах и в Москве. Когда спустя годы Лермонтов в 1841 году вновь приедет на Кавказ, с ним будет записная книжка, подаренная поэту его другом писателем князем Владимиром Федоровичем Одоевским (1803–1869) с тем условием, чтобы он возвратил эту книжку заполненной стихами. Записная книжка со стихами вернулась к В.Ф. Одоевскому из рук Акима Акимовича Хастатова в 1843 году…