Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам - Дмитрий Винтер Страница 9

Польский вопрос

А вот отношение к полякам — совсем другое, чем к немцам.

Сначала — речь о Катыни, куда же без нее. То, что польских пленных расстрелял не Сталин, а немцы, у Кремлева как бы само собой подразумевается. Так и пишет: «О «катынском» же «палаче» (кавычки Кремлева. — Д. В.) Берия вообще не разговор» (2. С. 99). Применительно к записи за начало декабря 1941 г. он констатирует (1. С. 313), что в беседе посла Британии Криппса (с главой Лондонского польского правительства Сикорским в Москве в начале декабря 1941 г. — Д. В.) нет ни слова о катынских делах, хотя при этом констатируется, что Криппс — «тот еще хорек», а Сикорский — «просто сволочь».

Позвольте, но как могла иметь место беседа о Катыни за 16 месяцев до того, как нацисты обнародовали сведения о расстреле поляков в этом лагере и сообщили об этом событии всему миру?

Через эти самые 16 месяцев, весной 1943 г., когда дело приобрело международную огласку, Берия пишет: «Немцы передали сообщение о раскрытии захоронения польских офицеров, расстрелянных НКВД в 1940 году… Коба был взбешен, потому что поляки в Лондоне тут же ухватились, сделали свое заявление… Можно предполагать, что это согласовано с немцами. А с Черчиллем наверняка. Вот Коба и злится» (2. С. 111).

В самом деле, 25 апреля 1943 г. СССР обвинил польское правительство в пособничестве «подлой фашистской клевете» и разорвал с ним дипломатические отношения, хотя ни одного совместного с Германией заявления польское правительство не делало, и не было никаких оснований «предполагать, что это согласовано с немцами», а обращение поляков в Международную Комиссию Красного Креста соответствовало всем нормам международного права. [30]

Приведя последнюю цитату из бериевского дневника, С. Кремлев находит, что она — «важное подтверждение того, что и так, впрочем, ясно сегодня любому объективному аналитику (из чего это должно быть ясно — простите за каламбур, из дневников Берия и комментариев Кремлева совсем не ясно. — Д. В.): польских военнопленных расстреляли не сотрудники НКВД по решению Политбюро в 1940 г., а немцы в 1941 г.» (2. С. 111).

И в чем же это подтверждение? В том, что «Коба взбешен»? Но ведь само по себе это ничего не доказывает: любой преступник будет, скажем так, не в восторге, если люди узнают о преступлении, которое он надеялся скрыть!

Однако вот что интересно: в той же записи от 23 апреля 1943 г. Берия пишет, что поляки при приближении немцев «разбежались» из советских лагерей: «Им надо было идти в тыл самостоятельно, а они остались у немцев. Что ж, свое они получили. Эта публика всегда заявляла, что лучше быть мертвым, чем красным» (2. С. 111). Что предпочли остаться у немцев — вообще-то правдоподобно, с учетом того, что, во-первых, Германия подписала конвенцию 1929 г. об обращении с военнопленными, а СССР — нет, а во-вторых, как правило, энкавэдэшный конвой действительно убегал при приближении немцев!

Проблема в том, что при этом заключенных не бросали, а старались уничтожать, если не было возможности их эвакуировать, а в неразберихе Смоленского сражения последнее было, скажем так, нелегко. Это называлось «ликвидация по первой категории», причем расстреливали, кстати, не только осужденных, но и подследственных, чья вина еще не доказана! Ну, да тут НКВД «не заморачивался»: лучшее доказательство — то, что ты здесь, а не дома; арестован — значит, виноват!

Но допустим, что в неразберихе Смоленского сражения расстрелять поляков тоже не успели. Поверим в такую возможность. Однако как тогда объяснить, что в 1990 г. смоленская коммунистическая газета сообщила: мол, рассказывает участник войны, некто М. Задорожный, который «долго молчал»…

Стоп! Спросим: а почему «долго молчал»? Полвека молчал, а тут прорвало? Есть мнение среди поклонников Сталина, что в годы «перестройки» и в позднейшие многие молчали, потому что-де это было небезопасно (приводятся сведения о неких работниках прокуратуры, у которых-де были проблемы из-за несогласия с официальной «перестроечной» версией), так почему раньше ничего об этом не было сказано, например, в 1944 г., когда расследовалось, кто же все-таки поляков расстрелял, и советская сторона вынуждена была отбиваться от таких обвинений? Почему не выпустили этого солдатика свидетелем на Нюрнбергский процесс, когда 1–3 июля 1946 г. рассматривался вопрос о расстрелах в Катыни и советская сторона так и не смогла доказать виновность немцев (что, впрочем, не помешало СССР в «научных» трудах о Нюрнбергском процессе утверждать обратное). [31]

Ну, да ладно. Посмотрим на сам рассказ М. Задорожного. Он сообщает, что в августе 1941 г. их полк остановился в лесу, не доходя до Смоленска. «Это было днем. Вскоре услышали автоматную и пулеметную стрельбу. Через некоторое время выбежал взволнованный солдат — зеленая фуражка, зеленые петлицы. Командир батареи лейтенант Кучкин спросил у него, что зто за стрельба. Солдат ответил, что немцы ворвались в расположение лагеря военнопленных поляков, охрану перестреляли и расстреливают поляков. А этому солдату удалось убежать». [32]

Простите, но не делали так немцы с военнопленными ли (даже с советскими, с которыми вообще обращались гораздо хуже, чем с другими), с узниками ли сталинских лагерей, попадавшими им в руки, не расстреливали вот так сразу, не разбираясь и вопросов не задавая. Даже евреев, чтобы расстрелять, предварительно надо было вычислить, для чего пленных строили и на взгляд (или еще как-то — черепа там измеряли или еще что-нибудь, не знаю точно) определяли людей с еврейской внешностью.

И потом, все-таки конвой эвакуировался и поляки разбежались, как информирует нас Берия и подтверждает Кремлев, или конвоиров перестреляли прямо в лагере вместе с поляками, как сообщает Задорожный?

А вот у Юрия Мухина (в «Антироссийской подлости») имеет место уже третий сценарий: «…пленные взбунтовались и решили сменить исправительно-трудовые лагеря в СССР на лагерь военнопленных у цивилизованных немцев… С конвоем ушло только несколько человек, евреев по национальности, остальные остались ждать «обхождения в соответствии с принятыми международными нормами» (кавычки Мухина. — Д. В.). Вот и дождались». [33]

Так все же что там произошло: конвой эвакуировался и поляки разбежались, как утверждает Кремлев, или конвой — по Задорожному — перестреляли немцы вместе с поляками, или — по Мухину — конвой ушел, а поляки «не захотели» с ним уходить? И конвой «взбунтовавшихся» не перестрелял, что, как мы уже сказали, обязан был сделать и безо всякого «бунта», если не было возможности эвакуировать? Короче говоря, очевидно, что господа коммунисты разучились не только складно врать, но даже хотя бы согласовывать свое вранье друг с другом! Расчет на то, что глупый «пипл» все «схавает»? Впрочем, если да, то в отношении поклонников Сталина такой расчет в значительной мере оправдан…