Краткая история Лондона - Саймон Дженкинс Страница 9
Краткая история Лондона - Саймон Дженкинс читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Приезд Элеоноры пробудил в лондонцах самые ксенофобские инстинкты. Ее судно, проплывавшее вверх по Темзе, забрасывали гнилыми овощами. Бароны и власти Сити протестовали против использования при дворе «чужого» провансальского языка вместо «английского» (под которым они понимали нормандский диалект французского). Не примирил лондонцев с Генрихом даже устроенный в Тауэре первый в истории города зоопарк с медведем, носорогом, слоном, львами и змеями. Стоимость посещения составляла одну кошку или собаку, которые должны были служить кормом для животных.
Безусловным авторитетом для Генриха был его дальний предок-франкофил Эдуард Исповедник. Для увековечения его памяти Генрих перестроил Вестминстерское аббатство, где предусмотрел и гробницы для себя и своей семьи – все в новом французском готическом стиле. Этот проект потребовал сбора грабительских налогов не только от Сити, но и от двора. Генрих объявил, что не следует «взвешивать расходы, прошедшие или будущие, если постройка окажется достойной Бога и святого Петра и угодной им». Этот взгляд на государственные расходы, и в последующие времена не чуждый ряду монархов и правительств, Сити не разделял.
Решение Генриха в 1245 году провести в Вестминстере две ежегодные ярмарки купцы Сити расценили как акт враждебности. Члены гильдий бунтовали на улицах и посылали вооруженные отряды в поддержку Симона де Монфора, восставшего против короля. В битве при Льюисе (1264) Монфор одержал победу; Генрих был взят в плен. В следующем году в Вестминстере собрался первый независимый парламент, хотя его работа и закончилась хаосом. Беспорядки и преследования царили в стране; во время одного из ничем не спровоцированных погромов толпа убила 400 евреев. Хронист Томас Уайкс был потрясен. «Хотя на них не было знака нашей веры, – писал он, – было бесчеловечным и нечестивым делом такое убийство безо всякой причины».
В этот раз Сити неверно оценил политическую ситуацию и дорого заплатил за поддержку, оказанную Симону де Монфору. После поражения Монфора в битве при Ившеме (1265) было конфисковано имущество шестидесяти именитых горожан; еще большее число было наказано штрафами, хотя позднее многие штрафы были отменены. Неудивительно, что после смерти Генриха олдермены приложили все усилия, чтобы роскошно отпраздновать коронацию Эдуарда I (1272). На банкете в Вестминстер-холле подавали лебедей, павлинов, щук, угрей, лососей; было заколото шестьдесят коров и сорок свиней. В самом Сити из фонтанов Чипсайда попеременно било то красное, то белое вино.
Правление Эдуарда, несмотря на оказанный ему приветственный прием, ознаменовало начало эпохи постоянных конфликтов Сити и монарха. Эдуард укрепил Тауэр, объявил незаконными ряд гильдейских запретов, нацеленных на ограничение конкуренции, а для поддержания порядка водворил в Гилдхолле своих шерифов. Правовые вопросы в Сити вошли в юрисдикцию королевских судов. Кроме того, король потребовал открыть доступ в совет олдерменов для более широких слоев ремесленников так называемого среднего класса. Своей властью он выдавал разрешения на торговлю иностранным купцам, к вящему недовольству Сити. Наконец, в 1290 году Эдуард изгнал из Англии всех евреев, чтобы не платить им по долгам короны. За немногим исключением, евреи не возвращались в Англию до эпохи Оливера Кромвеля, то есть почти четыре столетия. Евреев отчасти заменили хлынувшие в Англию итальянские банкиры, давшие свое имя Ломбард-стрит. А купцам Ганзейского союза был предоставлен свой укрепленный квартал – Стил-ярд на берегу Темзы.
Как и позднее не раз случалось в истории Лондона, травматические отношения с монархом привели к пересмотру и осовремениванию гильдейских запретов, действовавших в Сити, и подстегнули конкуренцию. Главной продукцией, питавшей экономику Лондона, да и всей Англии, стала теперь шерсть. Ее традиционно вывозили через Лондон на оптовые рынки континента, однако на эти рынки приплывали и корабли из Халла, Бостона в Линкольншире, Кингс-Линна и Саутгемптона. Многие из этих кораблей шли прямиком во Фландрию. Разрешения и налоги на эту торговлю были королевской прерогативой.
Все это только усиливало интенсивность обмена денег на власть, шедшего между Сити и монархом. Эдуард I был королем-воином, а для сражений, особенно в Уэльсе и Шотландии, ему необходимы были деньги. Время от времени для установления новых податей он созывал парламент, что дало этому органу рычаг влияния на него. Благодаря этим податям положение Сити стало таковым, что его власти смогли торговаться за права и привилегии с Вестминстером. В результате в течение всего XIV века трем Эдуардам приходилось завоевывать лояльность Лондона в переговорах. Воинственность Плантагенетов, стоившая им немалых денег, стала ключевым фактором появления в английском государственном строе двух уравновешивающих друг друга центров власти. В своем богатстве монарх не был независимым.
Мы не располагаем картой или изображением средневекового Лондона, и впечатление о нем приходится строить исходя из позднейших свидетельств. Предполагаемая численность его населения – около 80 000 человек – тоже результат догадки. При этом Париж и другие крупные европейские города – Амстердам, Венеция, Неаполь – все еще превосходили Лондон по численности населения. А в Константинополе жило более 400 000 человек. Лондон оставался укрепленным поселением, состоявшим в основном из домов с деревянным каркасом на кирпичном фундаменте. Только самые роскошные дома и церкви были каменными. По улочкам и внутренним дворам бежали ручейки нечистот, воздух был наполнен тлетворными запахами, и примитивная служба вывоза отходов не очень облегчала ситуацию. Из-за постоянных болезней средняя продолжительность жизни в Средние века была невелика – около 30 лет, и население росло лишь благодаря постоянной внутренней иммиграции. Лондон оставался местом повышенной социальной мобильности, городом приключений и возможностей, и, несмотря на ужасные порой жилищные условия, немногие лондонцы голодали.
Но от болезней спасения не было. Чума, завезенная из Азии в Европу, вероятно, на генуэзских кораблях в 1347 году, прибыла в Англию к осени 1348 года. Эпидемия, названная Черной смертью, пошла на спад лишь через год, а затем вновь вернулась в более мягкой форме в 1361 году. Предполагается, что умерло около половины лондонцев; в одни только чумные ямы Смитфилда привозили по шестьдесят трупов в день. По всему Лондону вырос уровень почвы на кладбищах. Хроника сообщает, что многие, «кто был заражен утром, покинули круг людских забот еще до полудня, и никто из тех, кому было суждено умереть, не прожил долее трех или четырех дней». Священники призывали горожан покаяться в грехах, и немало часовен было построено на средства, завещанные богатым горожанином на помин души.
Последствия мора, как и любого национального кризиса, были тяжелыми, но в Лондоне они быстро изгладились. Возник острый недостаток рабочей силы, и приходилось увеличивать жалованье, несмотря на запрещавшие это законы. Говорили, что каменщики в Вестминстерском аббатстве повысили расценки на свою работу вдвое по сравнению с теми, что были до чумы. Те, кто пользовался услугами каретников, перчаточников, кузнецов и даже домашних слуг, находили, что они требуют «неизмеримо больше, чем привыкли брать» до эпидемии. В то же время город на некоторое время перестал страдать от перенаселенности.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии