Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden - Брюс Дикинсон Страница 9

Корпус, в котором я жил, назывался Сидней, и у него был грандиозный псевдо-георгианский фасад с широкой площадкой, засыпанной гравием. Позади находились акры полей для игры в регби и крикет, а сам жилой комплекс располагался в нескольких милях от учебных корпусов. Я до сих пор повсюду передвигаюсь в том же бешеном темпе, смертельно боясь опоздать на урок английского языка. Полагаю, до ланча я покрывал около пяти миль, держа в руках охапку учебников. Вероятно, сегодняшние школьники ездят на уроки на гироскутерах, с планшетами вместо книг.

Одной из первых вещей, которые меня поразили, помимо кнутов, цепей и дробящего оружия (об этом позже), был очень яркий приступ отравления сальмонеллой. Те рыбные пироги стали частью преследующей меня по сей день «комнаты ужасов», наряду с красной помадой и прическами, похожими на пчелиные ульи.

Моя тетя Ди попыталась убить меня и еще двадцать моих соседей, и тщательное микробиологическое расследование отследило губительный патоген до кончика столовой ложки. Те, кому не посчастливилось быть в тот день адептами пути левой руки (то есть теми, кто стоял в левом ряду очереди за едой – думаю, ведьмам этот каламбур покажется забавным), стали жертвами этой мести Луи Пастера. Те, кто стоял с правой стороны, не пострадали. Желудочные спазмы начались через три часа после употребления блевотного рыбного пирога. Вскоре после этого меня доставили в палату, где я присоединился к своим заболевшим одноклассникам. В течение трех дней мы истекали всевозможными жидкостями из всех имеющихся отверстий. Не нужно быть большим фантазером, чтобы родились такие строчки, как «И я наполнил их живые трупы своей желчью» из песни Iron Maiden «If Eternity Should Fail».

Довольно много времени мы уделяли спорту. Быть слабым в этом означало быть «жалким». Иметь серьезные спортивные достижения означало, что вы непогрешимы и передвигаетесь по жизни, летая на личном маленьком облачке.

В школе было несметное количество команд по регби, а также там был эллинг с лодками-восьмерками, четверками и каяками, плюс команды по крикету, команды по стрельбе, теннису, сквошу и несколько непонятной, но популярной игре в «пятерки».

Перед тем, как получить доступ к лодке любого типа, дети проходили «лодочный тест». Он заключался в том, чтобы надеть армейские ботинки, джинсы и толстый шерстяной армейский свитер, а затем броситься в реку.

Автомобильный мост через реку Нин служил наблюдательным пунктом, откуда можно было посмотреть, как топят юных ведьм. Жертвы были выбраны для экзекуции и брошены в ледяную воду, и были вынуждены проплыть 25 ярдов, не идя ко дну. Представьте, насколько мне это нравилось. Меня считали потенциальным гребцом, поэтому у меня была и вторая попытка, и третья. Я решил, что они будут продолжать делать это, пока я не утону, поэтому перестал дышать, вспомнил свое крещение и проглотил много воды, прежде чем меня наконец поддели за одежду лодочным крюком и вытащили из реки. Эта бесчеловечная практика была прекращена после того, как в реке нашли мертвых коров, зараженных какой-то ужасной инфекцией, которые плыли вверх по течению.

Конечно, надо мной пытались издеваться, и, как и раньше, в своей предыдущей школе, я не сдавался, не менял свое мнение и не молчал. Так что спустя два года случилась крупная заваруха, родителей вызвали в школу, нескольких учеников отстранили от учебы, а потом все прекратилось. Но в течение этих двух лет жизнь в общем и целом представляла собой настоящий ад.

Мы спали в общих спальнях, выдержанных в стиле армейской казармы: холодные гигантские окна без штор и два ряда железных кроватей; тонкий матрас на поддоне из древесно-стружечной плитки, пара одеял и хлопковые простыни. Там не было ни приватности, ни замков на шкафчиках, бани и туалеты были общими. Самое интересное начиналось после того, как выключался свет. Когда учитель уходил, меня будил один из ребят постарше. Через полчаса вокруг собиралась толпа. Ему было около восемнадцати лет, большой парень. В руке он держал подушку, свернутую в плотную трубку.

– Настало время преподать тебе урок, Дикинсон, – говорил он. – Защищайся.

Не совсем правила классического бокса, но что еще можно с этим поделать, кроме как выстроить защитную стену из ярости и гнева. Часто моя кровать бывала пропитана или залита яичными белками и желтками, или же мой комплект постельного белья был покрыт жидкостью для мытья посуды. Было множество мелких вторжений в личное пространство.

Ко второму году я был чертовски зол. Впрочем, регби меня ничуть не раздражало, и я вполне наслаждался этой игрой. Верите или нет, но я начинал как столб, а потом, по мере того, как другие совершенствовались, а я нет, был то хукером (что не очень приятно), то скрам-хавом (не очень хорошим) и в конце концов обосновался на позициии фланкера или, как эту позицию называли в ранней истории регби, винг-форварда.

Еще я вступил в армейский кадетский отряд. Конечно, там была иерархия, но, как ни странно, режим не был безрассудно направлен против меня. Это была одна и та же фигня для всех. В нашем кадетском отряде было четыреста человек, и я быстро продвигался по иерархической лестнице званий, пока однажды не оказался повышенным до звания младшего офицера. Нас было там таких всего двое, и вторым был один из моих самых близких друзей в Оундле, Иэн, который впоследствии стал подполковником в Хайлендском полку и служил в некоторых довольно горячих точках. Наша последняя встреча, спустя 25 лет после окончания школы, состоялась в грязной гостинице в Джидде. Я был капитаном, управлявшим «Боингом 757», зафрахтованным «Саудовскими Авиалиниями» на время хаджа, а он отвечал за Национальную гвардию Саудовской Аравии. Кто бы мог подумать, что все так сложится.

В Оундле мы неожиданно для самих себя получили некоторые привилегии. В школьном арсенале имелось достаточно оружия и боеприпасов, чтобы начать государственный переворот в маленькой африканской стране. Все это было старое оружие времен Второй мировой войны. Там было около ста 303-дюймовых винтовок Ли-Энфилда, несколько ручных пулеметов «Брен», взрыв-пакеты, двухдюймовые минометы, дымовые гранаты и боевые патроны. Оба мы посещали командирские курсы Британских наземных сил, где нас оснащали всем самым новым армейским оборудованием, и провели две недели в Тетфорде, где прыгали с вертолетов, выполняли комплексы упражнений протяженностью в 24, 36 и 48 часов и натерли себе кучу волдырей.

Мой начальник взвода ранее служил в армейском спецназе, и он сказал мне, что я был выше среднего в командной работе, но средним во всем остальном. Лето я проводил прикомандированным к Королевскому английскому полку и «Королевским зеленым курткам» и лазил по веревкам в Лимпстоуне вместе с настоящими морскими пехотинцами. Я всерьез подумывал о том, чтобы пойти служить в армию.

Мы с Иэном разработали план, чтобы сделать наши вечера по средам более интересными и продуктивными. Невероятно, но мы, 16-летние подростки, имели право выписывать и получать на руки винтовки и автоматическое оружие, взрывчатку и холостые боеприпасы. Так что по средам мы именно так и развлекались. Придумывали сценарии, а затем бродили, вооруженные до зубов, по местным лесам и расстреливали друг друга.