Александр II. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский Страница 9

Ночью он пришел к жене и сказал ей слова, которые мать нашего героя записала в дневнике: «Неизвестно, что ожидает нас. Обещай мне быть мужественной и, если суждено, умереть с честью».

ПРИЗРАК ОТЦА ГАМЛЕТА

Накануне 14 декабря, дня присяги Николаю, шли тревожнейшие споры заговорщиков. Часть выступила против восстания — не верила в успех.

И один из них — граф Ростовцев решился на отчаянный шаг. Он объявил заговорщикам, что обязан особенной благодарностью Нико­лаю Павловичу. И теперь, «предвидя для благодетеля своего опасность, решился идти к нему — умолять его не принимать престола». Все уве­щевания заговорщиков были напрасны.

На другой день, после встречи с царем, Ростовцев доставил заговорщи­кам бумагу с заглавием «Прекраснейший день моей жизни». Это было описание его свидания с Николаем Павловичем. Николай принял его ласково. Ростовцев предупредил царя, что «принять престол для него очень опасно». И «более ничего не сказал». Николай же не расспраши­вал о подробностях. Поблагодарил и отпустил его.

Так открытием заговора Ростовцев попытался заставить товарищей отказаться от бунта. Но тщетно.

Теперь Николай знал точно — будет бунт. Но у него уже не было выхо­да, и он решился идти до конца. Вечером военный губернатор Петер­бурга Милорадович сказал приехавшему на коронацию принцу Вюртембергскому — родственнику Николая по матери:

— Тревожусь, ибо не жду удачи от завтрашнего дня. Гвардия любит Константина.

— Причем тут гвардия и удача? Ведь есть законное завещание по­койного государя, — удивился принц.

Не знал принц, что наш закон о престолонаследии — это воля гвар­дии.

В это время заговорщики в казармах лихорадочно готовили к вос­станию своих солдат. Про республику, о которой многие из них мечта­ли, солдатам говорить было бессмысленно. Когда один из заговорщи­ков объявил солдатам, что теперь у нас будет республика, солдаты тот­час поинтересовались: «А кто ж в ней будет государем?».

— Никто не будет.

— Батюшка, — сказали ему солдаты, — ведь ты сам знаешь, что это никак невозможно...

Как писал наш историк: «В России скорее могли представить стра­ну без народа, чем без царя».

По легенде, в ту ночь Николай долго не мог заснуть. И за полночь мучи­мый бессонницей бродил по Зимнему дворцу. За ним шел камерди­нер с канделябром. И в свете луны в Белом зале увидели фигуру в ночной рубашке. Николай застыл в ужасе — это был отец. И уже в следую­щее мгновение несчастный Павел исчез — ушел сквозь стену.

Если бы эта легенда была былью, то именно тогда Николай должен был преисполниться удивительной решимости, которая не покидала его весь завтрашний страшный день. Для него эта встреча стала бы встре­чей Гамлета с отцовской тенью. Это был призыв к мести — наследни­кам той гвардии, которая убила его отца и деда.

ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД ГВАРДИИ НА ДВОРЕЦ

Наступил один из переломных дней в русской Истории. 14 декабря гвардия не просто вышла в очередной поход на дворец. Это был поход за Конституцией. Великий день для русских либералов. Все дальнейшее Николай описал сам.

«В этот роковой день я встал рано. В Зимнем дворце собраны были все генералы и полковые командиры гвардии».

Николай прочитал им завещание покойного императора Алексан­дра I и акт отречения Константина Павловича...

«Получив от каждого командира уверение в преданности и готов­ности жертвовать собой, приказал ехать по своим командам и приве­сти гвардию к присяге».

Придворным «велено было» собраться в Зимний дворец к 11 часам. Пока собирались вельможи, Николай отправился в апартаменты ма­тушки. Но был начеку. Ждал.

В это время уже началось! Заговорщики взбунтовали гвардейские казармы. Объявили солдатам, что законного императора Констанстина, которому они уже присягали, заставили силой отречься от престола.

И в одних сюртуках, несмотря на декабрьский мороз, разгоряченные речами офицеров (и еще более водкой), гвардейцы с заряженными ружьями бросились на Петровскую (Сенатскую) площадь — защищать права Константина...

Они выстроились на площади у здания Сената — в десяти минутах хода от Зимнего дворца. И знаменитый монумент Петра Великого на вздыбленном коне был повернут к ним спиной. Великий император будто убегал — скакал от них прочь.

Гвардейцы палили в воздух и кричали: «Ура, Константин!» и «Да здравствует Конституция!»

Офицеры объяснили солдатам, будто жену Константина зовут Конституцией!

И не успел Николай выйти от матушки, как «явился генерал-майор Нейдгарт, начальник штаба гвардейского корпуса, и объявил, что Московский полк в полном восстании».

В это время во дворец уже собрались вельможи — присягать. «Но должно было от всех скрыть настоящее положение вещей и в особенности от Матушки... (Еще бы! Она уже повидала деяния гвардии — убийство мужа Павла I. — Э.Р.)»

Но от жены Николай скрывать не стал. «Зайдя к жене, я сказал: "В Московском полку волнение; я отправляюсь туда"».

Он помнил судьбу отца и деда. И не сомневался: у него один выбор — жизнь или смерть. Может быть, не только его смерть, но и гибель всей его семьи. Он был в исступлении. «Мысли пришли ко мне как бы вдохновением...» Да нет, скорее, он все продумал раньше — в те тревожные дни перед присягой, когда узнал о заговоре.

И он действует. Немедля отправляет собравшихся во дворце командиров полков в казармы — выводить полки верных гвардейцев. Посылает на площадь генералов — уговаривать мятежных разойтись. Отдав распоряжения, набросив на плечи шинель, Николай выбегает из дворца.

На Дворцовой площади он застает огромную толпу зевак. «Съезд ко дворцу уже начинался, и вся площадь усеяна была народом и экипажами». Эта огромная толпа перед дворцом была опасна, ее могли взбунтовать в любую минуту. Чернь могла отправиться к восставшим на Сенатскую площадь — соединиться с мятежниками или (что страшнее) броситься на беззащитный дворец. «Нужно было отвлечь внимание народа чем-нибудь необыкновенным... Надо было мне выигрывать время, дабы дать войскам собраться». И Николай начинает читать толпе Манифест о своем восшествии. Толпа в восторге от лицезрения царя, обращающегося к народу. Люди рукоплещут, заглушая овацией, криками «Ура!» звуки выстрелов на мятежной площади.

Закончив читать Манифест, Николай пережил «самый ужасный миг». Он увидел, как к Зимнему дворцу бегом направлялся отряд гвардейцев.

«Толпа лейб-гренадер, предводительствуемая офицером Пановым, шла с намерением овладеть дворцом и в случае сопротивления истребить все наше семейство».

Но именно в эту минуту во дворе дворца появились верные гвардейцы — пришел Саперный батальон. И встал за новым императором.

Увидев «чужих» (так они называли верных Николаю гвардейцев), гренадеры повернули от дворца и бегом отправились на мятежную площадь.