Врангель. Последний главком - Сергей Карпенко Страница 89

— Ай да Пётр Николаевич... Ай да молодчина! — Деникин, бодрый и подвижный, весь светился торжеством и признательностью. — И Ставрополь спасли, и наше дело на Кубани! Не каждый военачальник способен в один день одержать две победы на двух фронтах кряду...

Главком всего на несколько часов прибыл в Ставрополь — глянуть на город и поблагодарить начальника 1-й конной дивизии. Даже от смотра войскам отказался. Встретив Врангеля уже в салоне, приобнял, крепко и горячо тряс руку. И, взяв под локоть, потянул в кабинет. На приставном столике ждали бутылки и закуски.

— Вы только представьте... Произношу в Раде речь, убеждаю этих шкурников оставить интриги и местничество. Доказываю, что невозможна мирная жизнь на Кубани, когда красные полчища стоят у Ставрополя... Что для освобождения России нужна единая Русская армия, а не должно быть отдельных армий Добровольческой, Донской и Кубанской... Что одна только единая власть спасёт Россию, а суверенная Кубань станет лёгкой добычей большевиков... Слушают внимательно, но — каждой клеточкой чую — многие настроены ох как недружелюбно... И тут адъютант подаёт вашу телеграмму: части дивизии ворвались в Ставрополь! Как зачитал — такое началось! Кричат «Ура!», поют «Вечную память», рукоплещут, свистят, ногами топают... Я, признаться, даже испугался, что здание театра рассыпится на кирпичи, так оно дрожало...

Чувства переполняли Деникина, будто он ещё находился в зале Зимнего театра. Даже поперхнулся — покраснели глаза и выступили слёзы. Прокашливаясь, достал платок из нагрудного кармана кителя.

— ...В общем, речь можно было на этом заканчивать... Самостийники вашими доблестными кубанцами обезоружены. Во всяком случае, любезными стали до тошноты. Посмотрим теперь, как поведут себя Быч с Рябоволом ^[74]...

Как ни приятна была похвала, Врангеля слегка покоробило: вот что значит не просто взять город, а вовремя доложить о том начальству. Даже ежели спустя несколько часов пришлось его оставить... Зачитывал ли главком Раде вторую часть телеграммы — с просьбой о подкреплениях — вопрос, разумеется, глупый.

— Виноват, ваше превосходительство, бочка мёда не без ложки дёгтя... — Покаянный тон Врангеля совершенно не вязался с его едкой усмешкой. — Сорокина, как ни спешил, спасти не успел.

— А на что его было спасать? Посадить в клетку и стращать им господ «самостийников»?.. — Деникина разобрал мелкий добродушный смешок. Опять пришлось промокать слёзы.

Не успел Врангель подумать, неужто главком хоть на день смог обойтись без Романовского, как тот появился из противоположной двери. Тугие щёки распирала та же благодарная улыбка. Но руку пожал куда холоднее и тут же взялся откупоривать бутылку шампанского «Абрау-Дюрсо».

— «Пайпера» нет, дорогой Пётр Николаевич. Не обессудьте...

Сев в «Руссо-Балт» начальника дивизии, главком в сопровождении казачьего конвоя проехал по Николаевскому проспекту к собору и обратно. Успевал и слушать его доклад, и разглядывать посеревшие от измороси здания. Кое о чём переспросил. Особенно впечатлил его факт оставления большевиками почти 3-х тысяч непогребённых трупов и 4-х тысяч раненых и больных.

Медикаментов, предупредил Врангель, на всех не хватит: их запасы в госпиталях и лазаретах на исходе. Но многим тифозным они и не понадобятся: надежды на их выздоровление нет. Ещё хуже — с огнеприпасами: сколько ни искали на складах и в вагонах, ничего не обнаружили. По опросам пленных, последние две недели у них было всего по 30—40 винтовочных патронов, а артиллерийских — не более 10-15 на орудие. И отступившие части ничего не вывезли: якобы всё было расстреляно за две недели оборонительных боев.

— ...Моя разведка, ваше превосходительство, полагает, что мы не можем более рассчитывать на местные склады...

— Обращайтесь ко мне по имени-отчеству, Пётр Николаевич, — по-свойски предложил Деникин.

— Благодарю вас. Все склады большевики исчерпали до дна. И последнее время активно налаживали доставку огнеприпасов из Царицына через Астрахань и Святой Крест.

— Даже если так — не страшно... — Деникин всё благодушествовал. — Союзный флот вошёл в Чёрное море. Со дня на день ждём первые суда в Новороссийске. Скоро всего у нас будет вдоволь...

Едва поезд Деникина отошёл от перрона, Гаркуша доложил о происшествии на Воронцовской улице: в лазарет ворвались несколько черкесов, среди которых был офицер, и, несмотря на протесты и мольбу врачей и сестёр, вырезали до полусотни красноармейцев.

Врангель не медля выслал туда офицера-ординарца с конвойцами для задержания черкесов. Но те успели скрыться. Поиски результатов не дали. Взбешённый, вызвал Маньковского. И, невзирая на его запаренный вид — набегался горе-комендант и наскакался по городу, — отчитал прилюдно. Но зло не перекипело... Конечно, ни времени, ни людей искать преступников нет. Остаётся наплевать и забыть. Но ведь теперь молва и недоброжелатели всех мастей именно на него повесят ответственность за этот возмутительный случай... Хотя, ежели подумать, разве «товарищи» к пленённым добровольцам милосердны? Офицеры — те уж точно обречены на мучения и верную смерть...

Спустя час он забыл обо всём на свете: позвонил комендант железнодорожной станции и доложил о приезде санитарным поездом из Екатеринодара её превосходительства баронессы Врангель.