Белое дело в России: 1917-1919 гг. - Василий Цветков Страница 84

Однако в 1919 г., под воздействием тяжелого положения на фронте (в январе Красная армия взяла Уральск, и казачьи части были вынуждены начать отступление к Гурьеву), экстренный Войсковой съезд 10 марта 1919 г. (постановление № 619) постановил «временно, до освобождения войсковой территории от большевизма, избрать Войсковым Атаманом генерал-майора В. С. Толстова и вручить ему неограниченную власть как над жизнью и смертью воинских чинов, так и над гражданским населением войсковой территории». В тот же день генерал Толстов, «переняв полноту власти от Войскового съезда», объявил его «распущенным, впредь до созыва его в новом составе моим приказом или приказом моего заместителя, по освобождении от врага Войсковой территории и общего успокоения населения». Действовавшее на тот момент Войсковое правительство признавалось «утратившим свои полномочия», и новый его состав единолично утвердил атаман. Во главе правительства стал сам генерал Толстов, а своим заместителем он назначил генерал-лейтенанта М. Ф. Мартынова. Большинство должностей в составе кабинета получили военные.

Приказом № 13 от 24 марта 1919 г. атаман Толстов заявил о своем подчинении Верховному Правителю России и о принятии на себя полномочий представителя всероссийской власти: «… Приняв на себя всю полноту власти в Уральском войске и признавая носителем Верховной власти в России Верховного Правителя адмирала Колчака, я, ввиду невозможности сношений с Верховным Правителем – с одной стороны, а с другой стороны, ввиду необходимости немедленного разрешения вопросов, подлежащих по закону разрешению Верховной Власти и Министерств, временно, впредь до возобновления таковых сношений, принимаю на себя права, обязанности и ответственность Верховной Власти и Министерств в пределах

Уральского войска». При Верховном Правителе создавалась должность представителя войска, которую занимал министр «внешних сношений и народного образования» есаул Е. Д. Коновалов. Таким образом, система единоличной властной вертикали в считавшемся одним из «наиболее демократичных» Войске оказалась более востребованной в критических условиях гражданской войны.

Впоследствии система военного управления уральского казачества была несколько скорректирована, поскольку в оперативном отношении Уральская армия с осени 1919 г. была подчинена ВСЮР. Генерал-майор М. Н. Бородин был назначен представителем Уральского казачества при Ставке Главкома ВСЮР с февраля по апрель 1919 г., а его преемником стал полковник Хорошхин. По отчетным данным от ВСЮР, в Гурьев отправили около 1 тысячи винтовок, 5 миллионов патронов, 2 батареи английских артиллерийских орудий, 3 бронеавтомобиля (что помогло при начале наступления на Уральск весной 1919 г.). В общей сложности войску было перечислено 7 миллионов рублей из бюджета ВСЮР. Не случайно уже при отступлении от Гурьева до Порта-Александровска в декабре 1919 г. уральские казаки рассчитывали на переезд через Каспийское море с последующей целью присоединения к ВСЮР. По свидетельству Бородина, генерал Деникин «очень тепло к нам относился и во всем шел навстречу».

Изменился статус Гурьевского уезда Уральской области, который предполагалось включить в орбиту управления Туркестанского (Закаспийского) правительства. В докладе бывшего председателя Съезда крестьянских начальников Гурьевского уезда статского советника П. М. Ерогина отмечалась важность укрепления контактов с Российским правительством в Омске, а также «использования киргизов как живой силы для противодействия большевизму». Ерогину предполагалось поручить формирование особой «Киргизской армии». Проехав из Екатеринодара через Гурьев в Омск, он 27 августа 1919 г. направил доклад Колчаку, в котором говорил о возможном сотрудничестве между уральскими казаками и киргизским населением. Ерогин утверждал, что под влиянием «общности борьбы с большевиками» прежняя обоюдная отчужденность казаков и киргизов «несколько ослабела», но для установления устойчивого сотрудничества между Белым движением и национальными антибольшевистскими силами необходимо взаимодействие с Алаш-Ордой, «высшей административной властью края, которой подчинены областная и уездные земские управы», действующие в соответствии с законодательством Временного правительства (подробнее о политическом статусе Алаш-Орды в отдельном разделе). Ерогин считал нужным сохранить «глубоко заложенные корни родового начала», которые «сказываются во всем строе и укладе новых административных и судебных учреждений». «Земские управы подбираются из родичей или членов партии во вред делу и к недовольству оппозиции», поскольку партийно-политические споры у киргизов также носили родо-племенной отпечаток. Идти по пути ликвидации «уже имеющихся в степи киргизских административных учреждений» считалось нецелесообразным, «поскольку эти учреждения не нарушают общей административной системы и полезны самому киргизскому народу». Формально роспуск Алаш-Орды был уже санкционирован соответствующим актом Уфимской Директории. Поэтому более целесообразным считалось введение в регионе областного законодательства согласно «Временному Положению об управлении в местностях, занятых ВСЮР», но с «местными» коррективами (в соответствии с военно-политическим статусом Главноначальствующего Закаспийской областью). При определении статуса уральского казачества, Алаш-Орды и Закаспия Ерогин ссылался на факт обсуждения этого вопроса в Особом Совещании, одновременно с «законодательными предположениями по управлению Степными областями». Было решено согласовать законопроекты белого Юга и Сибири. Сам Ерогин склонялся к утверждению в крае законодательства белого Юга, согласно которому при Главноначальствующем предполагалось введение совещательного представительства «для правильного и надлежащего авторитетного осуществления… порядка… а также для разработки на месте самого «Положения о временном управлении Степным краем». Считалось необходимым «безотлагательно созвать комиссию из известных уже, облеченных полномочиями киргизских деятелей, представителей русской власти от ведомств – военного, внутренних дел, юстиции, земледелия, торговли и промышленности, финансов, государственного контроля и представителей земских и городских управ». Ерогин не исключал, что позднее данная Комиссия станет выполнять функции Совета при Главноначальствующем «с широкой программой и полномочиями». Кроме того, необходимым считалось и создание «областного съезда и областного присутствия по земским и городским делам». Структуры волостного земства Ерогин также предполагал сохранить с учетом «национального признака»: «в русских поселениях края полное, в киргизских волостях коллегиальное при волостном управителе». В любом случае для укрепления авторитета власти в многонациональном регионе следовало «сейчас же дать положительный закон, определяющий все взаимоотношения правительственной власти к подчиненным ей административным учреждениям и лицам, и точно определить права и обязанности всех граждан в это время пред властью, обязанной воссоздать Единую Россию». Эта «сила закона», «самый суровый временный закон, ограничивающий права граждан от покушений справа и слева, может быть страшен только насильникам, а потому должен быть безболезненно принят и осуществлен в Степном крае» (12).

Несколько отличный от других казачьих войск статус имело астраханское казачество, построенное на основе объединения астраханских казаков и калмыков. Калмыки в декабре 1917 г. присоединились к войску на условиях признания «главенства единого войскового атамана из коренных казаков и с сохранением своего калмыцкого управления по форме, аналогичной казачьей». Астраханские калмыки, вошедшие в состав Войска на правах «федеративных», признавали власть атамана (им в декабре 1917 г. был избран генерал-майор И. А. Бирюков), но имели собственное правительство и представительный съезд. После гибели Бирюкова власть оказалась разделенной между двумя его помощниками: Г. М. Астаховым и ротмистром, нойоном Д. Д. Тундутовым, ставшим вторым помощником войскового атамана «по калмыцкой части». Астахов именовался «старшим» помощником атамана. Председателем Войскового Круга был избран член кадетской партии, присяжный поверенный Н. В. Ляхов. После неудачного антибольшевистского восстания в Астрахани в январе 1918 г. Астахов, Ляхов и часть членов Войскового правительства выехали на Урал, где осенью 1918 г. от имени Войска участвовали в работе Уфимского Государственного Совещания. В это же время Тундутов, заявив об исполнении обязанностей астраханского атамана (по причине отсутствия сведений о судьбе атамана Бирюкова), развивал свою деятельность на Дону, подписывая договоры и постановления и сделав (с согласия атамана Краснова) Новочеркасск «временным местопребыванием штаба астраханского казачьего войска» и «войскового правительства калмыцкого народа». После возвращения на Дон астраханских представителей в январе 1919 г. Тундутов был отрешен от должности, а позднее, приказом Главкома ВСЮР, выслан за пределы Астраханского Войска. Исполняющим обязанности войскового атамана стал Н.В. Ляхов.