Инженеры Сталина. Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы - Сюзанна Шаттенберг Страница 82

В соответствии с убеждением, что крупные инженеры и признанные изобретатели не справляются со своим делом и не способны больше двигать вперед науку и технику, было распущено Всесоюзное общество изобретателей, а его наследство передано профсоюзам. «Массовое изобретательство» должно было прийти на смену элитарной группе, зараженной «вредителями» и отдалившейся от масс. Если на заводе работают 1500 рабочих и ИТР, значит, там есть 1 500 изобретателей, уверяла пресса.

Вся прежняя деятельность инженеров клеймилась как бюрократическая, их снова представляли праздными теоретиками. Для инженера, дескать, характерно математическое, негибкое, застывшее в определенных формах мышление, рабочий же, не отягощенный балластом лишних научных знаний, интуитивно способен правильно управлять производством. Рассуждения Мошицкого о косности инженерной мысли совпадали с портретом инженера, который рисовала пресса. Газета «За индустриализацию» называла стахановское движение протестом против рутины, инертности и технического застоя. Инженер Цуккерман с Горьковского автозавода публично признавал, что стахановцы «сломали консервативную психологию» и открыли новые «резервы», тогда как инженеры раньше ограничивали себя низким «потолком». Такое же мнение выразил профессор Раздобреев на заседании Комитета по высшему техническому образованию: «Я должен сказать, что стахановское движение означает слом старых, слишком низких норм и устаревших проектных мощностей». Стахановское движение, сказал он, борется с «теорией границ». Если инженеры не включаются в эту борьбу против ограничительных норм и инструкций, значит, виновата высшая школа, которая отдалилась от производства и плохо готовит своих питомцев к работе инженера-стахановца. Инженеров опять упрекали в том, что они «перестраховщики» и не желают брать на себя ответственность ни за стахановское движение, ни за производственный риск. Как и в эпоху гонений на старую техническую интеллигенцию, объявлялось, что от науки один вред, а прежние формулы и знания устарели. Раздавались требования «проверить и заново составить все учебники», дабы избавить их от «чрезмерной академичности и ненужного теоретизирования». На приеме в Кремле 17 мая 1937 г. Сталин вновь провозгласил примат практики над теорией. Именно практики прокладывают новые пути для технической науки, сказал он, наука должна следовать за ними, а не наоборот. «Узкие лжетеории», объявляющие «устарелые традиционные нормы абсолютными пределами научно-технического развития», необходимо громить.

Пресса расхваливала стахановские методы на все лады. Инженеры теперь лишились возможности ссылаться на объективные трудности при возникновении производственных проблем, ибо все инстанции наперебой твердили, что, работая по-стахановски, можно заменить любую машину, выполнить любой план и уложиться в любые сроки. Инженеров, которые отказывались вводить стахановские методы под тем предлогом, что у них и существующие-то нормы не выполняются, ВМБИТ поучало, что стахановская работа как раз и поможет ликвидировать отставание производства. Газета «За индустриализацию» укоряла инженеров, которые постоянно жалуются на нехватку рабочей силы, вместо того чтобы перейти на стахановские методы, позволяющие обойтись без дополнительного персонала.

Орган Наркомтяжпрома призывал ИТР «пересмотреть свой технический багаж» и представлял читателям 90 инженеров, которые успешно преодолели «косность» и славили стахановское движение, якобы помогающее советским инженерным кадрам взойти на новую ступень развития. Таким образом, «стахановство» изображалось этапом диалектического процесса становления инженера нового типа. Инженер должен был, преодолев косность, овладеть новыми трудовыми методами и в результате подняться на более высокий уровень труда и бытия. Если ему не удавалось взять этот барьер, он превращался во врага рабочего класса. Средства массовой информации не оставляли сомнений в том, что у ИТР есть только два пути: либо присоединиться к движению и возглавить его, либо стать его врагами: «Весь командный состав промышленности, любой инженер, техник держит сейчас экзамен. Перед каждым инженером вопрос стоит так: либо он подхватит знамя нового движения, либо он против движения. Третьего не дано. О саботажниках, о врагах движения сказано уже достаточно». Отношение к стахановскому методу служило новой лакмусовой бумажкой для определения советского инженера: «Инженер, не помогающий стахановцам, — не советский инженер». Соответственно оно сделалось критерием различия между «советским инженером» и «саботажником». Заголовки на страницах газеты «За индустриализацию» недвусмысленно свидетельствуют о перемене в настроениях: «Безжалостно уничтожать саботажников», «Возглавим стахановское движение. Никакой пощады саботажникам и противникам», «Сметем бюрократов и саботажников со стахановско-бусыгинского пути», «Саботаж в разных видах», «Беспощадно разоблачать врагов стахановского движения. Классовые враги терроризируют стахановцев».

Газета рассказывала о начальниках шахт, которые не давали рабочим достаточно крепежного леса для стахановской смены, о слесарях, которые задерживали стахановцев, не выполняя немедленно ремонтных работ, о руководителях, которые велели рабочим выдавать на-гора в день не более 175 тонн угля, когда те хотели выдать 300, и о стахановцах, которым снижали зарплату, чтобы удержать их от новых рекордов. Целые коллективы ИТР, включая партийное и профсоюзное руководство, обвинялись в саботаже, потому что не создали технических условий для стахановской работы. Наказания применялись драконовские: выговор с предупреждением, понижение в должности, увольнение, порой с «волчьим билетом», исключение из партии. Под таким нажимом многие инженеры уже в октябре 1935 г. отказались от прежнего кредо и демонстративно и публично присягнули на верность стахановскому методу.

В литературе и кино также подчеркивалось, что стахановское движение разоблачает духовный застой и срывает маски с тех, кто с ним не в ладах. В рассказе Юрия Соломоновича Крымова (1908-1941) «Инженер» (1941) показано, как стахановское движение раскалывает молодое поколение инженеров на две группы, причем большая из них консервативна и утратила былой революционный задор. В то время как большинство всюду видит только «границы», молодая девушка-инженер Аня Мельникова защищает рабочего (стахановца), который, пробуя новый производственный метод, загубил 1 500 тонн сырой нефти.

На тему стахановского движения и ударничества в горной промышленности сняты целых три фильма. Все три демонстрируют одну и ту же диалектику промышленного развития: хорошая идея рабочего натыкается на сопротивление остановившегося в развитии инженера и толкает последнего на саботаж; лишь после раскрытия преступления и ареста «вредителя» путь к триумфу рабочего и к подъему народного хозяйства на новую ступень свободен. Классикой «стахановского» жанра считается фильм Б. Барнета «Ночь в сентябре» (1939), само название которого указывает на легендарную ночную смену Стаханова. Здесь действуют сразу три вредителя — начальник шахты Поплавский и два его помощника, Кавун и Вавилов, пускающие «в ход весь арсенал своего грязного оружия: Клевету, диверсии, ложь, убийство», чтобы помешать новым рекордам. Они отключают вентиляцию в шахте, заменяют надежную крепь гнилой и планируют взорвать шахту, но тут своевременно вмешивается НКВД и, защищая рабочего, арестовывает трех инженеров. В фильме С. Юткевича «Шахтеры» (1937) начальник шахты Чуб противится любым нововведениям на «своей» шахте и одно за другим отклоняет рацпредложения рабочего. Неспособность идти в ногу со временем делает его послушным орудием троцкистов: он становится саботажником и в конце концов попадает в руки НКВД. В фильме Л. Лукова «Большая жизнь» (1939) старый главный инженер тоже не в состоянии работать по-новому и вместе с двумя кулаками подрубает крепь в штольне с целью дискредитировать стахановский метод как чересчур рискованный и опасный. Их разоблачают и арестовывают. Подобные сценарии писались не только о горняках. В фильме Е. Червякова «Честь» паровозные машинисты борются за повышение скорости перевозок, и опять-таки им мешает саботаж со стороны старых инженеров: начальник депо, враг и шпион Клычко, замышляет вызвать столкновение двух поездов, чтобы воспрепятствовать рекорду; аварию удается предотвратить в последнюю минуту благодаря бдительности машиниста. И здесь приходится вмешаться НКВД. Эти фильмы по всей стране распространяли мысль, что инженеры перед лицом стахановского движения мутируют в саботажников; как большинство старого, так и значительная часть более молодого их поколения не в силах сделать очередной шаг вслед за революцией в промышленности и в человеке, и, поскольку они представляют собой препятствие и угрозу для стахановцев, их с помощью НКВД нужно убрать с дороги.