В тяжкую пору - Николай Попель Страница 80

Растроганный командир дивизии с сожалением подкинул на ладони ереванские «три звездочки».

— С вашего разрешения презентую комиссару Горбенко. Не думайте, что он страстный охотник до этого. Однако относится к закавказским «звездочкам» лучше, чем я.

Разговорились. Комбриг судил о фронтовом положении самостоятельно, широко. Так, пожалуй, умел судить Васильев. Но Горбатов был старше погибшего полковника, ему легче было сравнивать, сопоставлять.

— Ночью я вам не буду нужен? — спросил Горбатов.

— Нет.

Я отправился к комиссару дивизии старшему батальонному комиссару Горбенко, у которого сидел Калядин. Если уж продолжать сравнения с людьми, с которыми мне довелось начинать войну и которые врезались в мою память на всю жизнь, то Горбенко несколько напоминал Гурова. Не внешне, конечно. Горбенко худенький, невысокий, черноволосый. Но тот же тип политработника-массовика, живого, деятельного, беспокойного.

К концу беседы Горбенко тоже спросил, не потребуется ли он нам ночью. Нет, не требуется.

Однако к ночи мы с Калядиным надумали поехать в один из полков дивизии. Не взять с собой Горбенко было бы бестактно. Туда-сюда — нет Горбенко. Может быть, командиру дивизии известно, куда девался комиссар? Но и командира дивизии нигде нет.

Прошел добрый час, прежде чем начальник штаба нехотя выдал «секрет». Горбатов и Горбенко частенько отправлялись по ночам с истребительным отрядом в тыл к немцам.

Завтракали вместе с командиром и комиссаром дивизии. О ночной вылазке — ни слова. Только уезжая из дивизии и прощаясь с комбригом, я сказал:

— Пожалуй, не следует вам и Горбенко самим возглавлять ночные рейды по тылам врага.

Горбатов вспыхнул так, словно его уличили в чем-то нехорошем. Потом рассмеялся:

— Разумеется, не следует. Да руки чешутся…

Военный совет армии принял решение об истребительных отрядах, об их укомплектовании, вооружении, опыте. А спустя некоторое время «Чапай» принес немецкий приказ, касавшийся действий наших и партизанских отрядов. Генерал-фельдмаршал фон Рейхенау негодовал: «Солдаты 6-й армии, вы должны вести организованную борьбу против беспринципной банды убийц. Вы должны перестать быть безразличными к этой коварной мести…

Все партизаны в форме или гражданской одежде должны быть публично повешены…».

На оккупированной земле стали появляться — это уже признавал и враг партизаны. Иногда наши отряды действовали совместно с ними. И, безусловно, истребители не сделали бы и трети того, что они сумели сделать, если бы им не помогали колхозники.

Помощь населения армии была многообразной, норой — совершенно неожиданной.

Когда штаб армии стоял в районном центре Коломаке, открылся новый источник информации о противнике, продвигавшемся вдоль нашего правого фланга.

В маленьком домике, где помещалась почта и сберкасса, у телефонного коммутатора сидела Тоня — круглолицая, румяная, чернобровая женщина лет тридцати. Хохотушка и трещотка. Тоня знала телефонисток по всей округе. Она вызывала какую-нибудь деревню и спрашивала:

— Марийка, до вас немец пришел? Нет? Даю отбой.

— Пелагея Степановна, то я. Тоня. До вас немец пришел? Да ну?.. Одни мотоциклы? Скильки? Колы? Нехай Вовка сбегает посчитает…

И так несколько раз в течение дня.

Местная телефонная связь, как правило, не нарушалась. К ней обычно подключалась и наша, военная. Впрочем, немцы этим тоже пользовались.

Как-то раз я услышал в телефонной трубке трудно различимый голос:

— Докладывает Рогачевский. Ни справа, ни слева нет соседей. Прошу сообщить, где они.

Просьба показалась мне странной. Что-то не похоже на опытного комдива Рогачевского. Вспомнились штучки немецкой разведки во время боев в Дубно.

— Явитесь туда-то, там узнаете о соседях, — сказал я в трубку и тотчас же направил в названное место Петренко со. взводом разведчиков.

Однако намерение немцев я не разгадал. Они, как видно, хотели только убедиться в том, что Военный совет находится именно в Коломаке. И, убедившись, послали бомбардировщики.

Одна из бомб угодила в здание школы, в наш штаб. Цыганов был ранен. В мою многострадальную ногу тоже попал осколок. Беда усугублялась тем, что в штабе не оказалось медперсонала. Врача и сестру несколько дней назад отправили с тяжелыми ранениями в госпиталь. Утром из медсанбата прибыла новая сестра, жена прокурора дивизии. И надо же… Во время бомбежки у сестры начались преждевременные роды. Женщина корчилась от боли а кругом одни мужчины. Я крикнул Кучина. Прибежал никогда не терявший присутствия духа Миша, и притащил свою «походную поликлинику», выпроводил всех из комнаты и принял мертвого ребенка…

Когда мы оставляли Коломак, Петренко договорился с Тоней о связи со штабом армии. Как это удавалось Тоне, трудно! понять. Видно, гитлеровцам и в голову не приходило, что круглолицая деревенская телефонистка аккуратно информирует! советское командование о движении немецких танков.

Последнее сообщение от Тони мы получили в Мерефе. Петренко приказал ей немедленно пробираться к нам. И через несколько дней она появилась. Мы с Цыгановым подписал ли приказ о зачислении ее в армию…

В оборонительных сражениях таяли дивизии и полки. Едва приходили новые части, их тут же бросали в бой.

Танковая бригада подполковника Бунтмана лишилась почти всех машин. Я выехал навстречу новой бригаде полковника Юрченко. Назавтра танкисты должны были выступить на передовую.

Как только Юрченко начал перечислять состав бригады, я вздрогнул:

— Кто командует полком?

— Майор Сытник.

— Где он сейчас?

— В полку.

…Как в первый день войны, новенькие танки прячутся под разлапистыми ветвями.

— Где командир полка? — спрашиваю я у танкистов.

— Вон, — показывают мне на торчащие из-под машины, облепленные грязью сапоги.

— Товарищ майор, вас бригадный комиссар спрашивает.

— Кто?

Сытник не спеша вылезает из-под днища танка, оторопело смотрит на меня, бросает на землю тряпки.

— Николай Кириллыч!..

Бригада идет на правый фланг армии, в район Люботина. Туда, где дерется дивизия Меркулова.

Немецкие танки колонной движутся по дороге. Эту колонну будет сейчас атаковать полк Сытника.

Наши «тридцатьчетверки» рядом. В шлемофоне голос Сытника.

Первый удар «тридцатьчетверок» и КВ разрубает вражескую колонну на три куска. Тремя очагами вспыхивает бой. С коротких дистанций машины расстреливают одна другую.

Однако к немцам подмога приходит раньше, чем к нам. С грузовиков спрыгивают пехотинцы. Из леса выплывает новая волна Pz.III и Pz.IV. Но и к нам по целине спешит стрелковый батальон. Полы шинелей заткнуты за ремень. Сапоги в грязи.