Половцы - Светлана Плетнева Страница 8

Приведенный полностью отрывок интересен тем, что в нем упрощенно и схематично, но в целом, видимо, близко к истине изложена история образования кимакского племенного союза. Совершенно очевидно, что кимакский союз сложился после гибели какого-то иного политического образования (в данном случае Западнотюркского, а позднее и Уйгурского каганата) из семи входивших ранее в каганаты племен. Аналогичными путями, как правило, шло формирование всех степных кочевых и полукочевых империй в эпоху средневековья.

Племя имак (йемак, кимак) встало во главе союза, а позднее – Кимакского каганата. В несколько иной транскрипции это племенное наименование звучит как «каи», что в переводе с монгольского означает «змея».

Не исключено, что именно во время сложения этого степного образования, состоявшего из семи племен, появилась в степи поговорка: «У змеи семь голов», приведенная Махмудом Кашгарским в фундаментальном труде «Родословная тюрок» (Ахинжанов, 1980, с. 48).

Главенствующее племя кимаков расселилось в основной массе по берегам Иртыша. Кипчаки, судя по сведениям «Худуд-ал-Алама», занимали отдельную территорию, расположенную западнее, примерно в юго-восточной части Южного Урала. Интересно, что о гористости кипчакской земли писали и китайские летописцы – в хронике Юань-ши эти горы названы Юйли-боли, а сами кипчаки «цинь-ча». Севернее кипчаков и кимаков простирались необозримые лесные просторы. В некоторых источниках утверждается, что там обитали таинственные племена Йаджудж и Маджудж (или Гог и Магог).

Писавший свое сочинение в X в. Ибн Хаукаль на приложенной к сочинению карте отметил, что кипчако-кимакские племена кочевали вместе с огузами в степях севернее Аральского моря, а ал-Масуди примерно в то же время писал, что все они кочевали по Эмбе и Уралу: «Между их устьями 10 дней пути; на них расположены зимовки и летние кочевья кимаков и огузов» (Кумеков, 1972, с. 63).

Об этом тесном соседстве знали и другие арабские и персидские авторы. Так, ал-Марвази писал, что «когда между ними (кимаками и огузами) мир, кимаки откочевывают зимой к огузам», а Бируни, наоборот, отмечал, что огузы нередко кочуют в стране кимаков. Отдельные орды кимакских племен нередко кочевали на берегах Каспийского моря: в «Шахнаме» это море даже называется Кимакским.

Основными западными соседями кимако-кипчаков в X в. были прабашкиры, с которыми в то время самые западные орды кипчаков наладили теснейшие контакты.

В X в. кимакский союз был крепким государственным образованием, известным в источниках под общим наименованием «Кимакский каганат». В него входили все племена, перечисленные в рассказанной Гардизи легенде. Экономическое развитие племен и орд кимакского объединения, раскинувшего свои поселения и кочевья по тысячекилометровой степи (от Иртыша до Каспия, от тайги до казахстанских полупустынь), было различно. Объясняется это прежде всего разницей климатических и природных условий: восточные области отличались от западных так же резко, как лесостепные северные районы от южных, прилегающих к горам Тянь-Шаня. Персидский Аноним специально подчеркивал, что занимающие крайние западные области каганата кипчаки ведут более примитивный образ жизни, чем кимаки, обитавшие на Иртыше – там, где находился центр кимакского союза и где располагалась летняя ставка кагана кимаков – город Имакия.

Археологические исследования, проводимые в Прииртышье, позволяют в настоящее время утверждать, что там кимаки вели полуоседлый образ жизни, а следовательно, были знакомы с земледелием. Судя по тому, что ал-Идриси в XII в. писал как о хорошо известном факте о наличии в стране кимаков возделанных земель, о посевах пшеницы, ячменя и даже риса, земледелие было достаточно развитым. Об относительной оседлости кимаков свидетельствуют и сведения средневековых авторов о кимакских «городах». Ал-Идриси описывает эти города подробно, подчеркивая, что все они хорошо укреплены, а в городе кагана, где была сосредоточена вся кимакская аристократия, находились базары и храмы. Очевидно, в центральных областях Кимакского каганата шел обычный для кочевых народов процесс оседания на землю, перехода значительной части населения к земледелию и ремесленному производству.

Следует сказать, что если первые сведения о появлении оседлости у кимаков фиксируются в источниках IX-X вв., то расцвет у них оседлой культуры относится к значительно более позднему времени – к XI-XIII вв. Казахские археологи, исследовавшие кимакские города, отмечают, что все они прошли в своем развитии путь от временных стойбищ-убежищ кочевых аристократов до оседлых поселений, ставших центрами ремесла и земледелия (Кумеков, 1972, с. 98-107). Характерно, что оседание привело население к необходимости строить более фундаментальные жилища: в городах и на поселениях наряду с войлочными юртами стали широко использоваться полуземлянки с глинобитными стенами. Характерно, что у тех и других очаг, как в юртах, помещался в центре пола: древний обычай, связанный с почитанием очага, как правило, долго держался даже у полностью осевших «кочевников».

Несмотря на переход к оседлости какой-то части населения Кимакского каганата, многие входившие в него этносы в X в. продолжали вести привычную для них форму существования – кочевое скотоводство с некоторыми элементами оседлости. Особенно привержены были к кочевому образу жизни и соответственно к кочевому скотоводству кипчакские орды. Об этом свидетельствуют как письменные источники, так и археологические данные, а именно полное отсутствие следов оседлых или полуоседлых поселений на землях, занятых в конце I тысячелетия кипчаками.

Природные условия кипчакских степей способствовали процветанию на них развитого и хорошо организованного кочевого скотоводства. Степь была расчленена на участки с определенными маршрутами кочевий, летовками и зимниками. Рядом с постоянными летними и зимними стойбищами возникали курганные кладбища. Здесь же и вдоль степных дорог и кочевых маршрутов воздвигались кипчаками святилища предков с каменными статуями, изображавшими умерших.

Изваяния, воздвигаемые у курганов-святилищ, сооруженных в виде квадратных оградок из битого камня и щебня, являются самой характерной и яркой чертой культуры кипчаков. Статуи представляли собой простые неровные стелы нередко без всякой деталировки фигур. Лица у них прочерчены глубокими врезными линиями, часто «сердечками». Женские статуи отличались от мужских изображениями круглых «грудей». Сооружение небольших святилищ-оградок, посвященных предкам, со статуей (или статуями) внутри стало отличительной особенностью кипчаков с конца IX в. (Чариков, 1979). До них – в VI-IX вв. – аналогичные святилища со статуями умерших воинов и многочисленными отходящими от оградок «балбалами» (вереницами камней, символизирующими убитых умершим предком врагов) ставились тюрками и уйгурами. Позднее с гибелью каганатов они забыли этот обычай, а кипчаки-половцы – единственные из тюркоязычных народов, сохранили его. Как мы увидим ниже, он просуществовал у них вплоть до потери ими политической самостоятельности, т.е. так же как в Тюркском и Уйгурском каганатах.

Следует отметить, что святилища сооружались, естественно, только в память богатых и знатных кочевников. Проезжавший по заволжским степям в 922 г. Ибн Фадлан писал, что среди гузов были такие, которые имели стада в 10 тыс. голов овец (не считая другого скота). Несомненно, что среди кимако-кипчакской аристократии встречались такие же богачи. Их аилы (большие семьи) владели громадными степными пространствами с собственными кочевками (маршрутами и стойбищами). Возможно, что в каганате существовало уже наследственное землепользование. О нем говорит автор «Худуд-ал-Алама»: «…хакан кимаков имеет 11 управителей, и их уделы передаются по наследству детям этих управителей» (Кумеков, 1972, с. 117).