Мистическая Прага - Генри Болтон Страница 8

Он покажет тебе самого дьявола, заключенного в кристалле, и составит твой гороскоп; и говорить он будет лишь о серебре и злате, об Эликсире, обжиге, растворении, окислении, фиксации; он будет клясться, что весь мир сделает богаче за один месяц, хотя у него самого за весь год не нашлось денег и на новый плащ.

Перед входом в огромный, роскошный зал, наполненный всевозможными древностями и произведениями искусства, доктора Ди встретил вице-канцлер Куртиус, в обязанности которого входило представлять приглашенных гостей императору. Пройдя по коридору с увешанными картинами стенами в личный кабинет императора, Ди наконец увидел Рудольфа, сидевшего за столом, на котором лежал том «Monas Hyeroglyphica», книга, которую много лет назад Ди посвятил отцу Рудольфа. Рядом с книгой лежали и письма Ди, в которых он испрашивал Рудольфа об аудиенции. То были благоприятные знаки расположения императора, и англичанин с трепетом склонился перед своим господином, но тот попросил его не кланяться и чувствовать себя как можно свободней.

Внешность императора Германии не была особенно выдающейся: он был немного ниже среднего роста, худощав, лицо его было бледно, а щеки впалые; его крупные губы были неправильной формы, и рот оттого выглядел немного перекошенным вправо; волосы его были кудрявыми, но тонкими, и рано покрылись пепельной сединой, и в возрасте пятидесяти четырех лет он был уже совсем седым. Лишь глаза выделялись на этом ничем не примечательном лице — большие и проницательные, — в них светилось спокойствие, изредка нарушаемое тенью улыбки, когда Рудольф встречал кого-то, кто был ему приятен. Его манеры были безупречны, а сам он обычно бывал приветлив, если не находился под влиянием мрачной меланхолии. Его платье не выглядело роскошным, он уделял мало внимания моде и цене одеяния, хотя по случаям государственных церемоний одевался роскошно и всегда появлялся на публике с огромной помпой. Рудольф свободно говорил на многих языках: немецком, чешском, испанском, итальянском, французском и латыни, будучи весьма сведущим в последнем — мертвом — языке ученых и философов, памятуя о годах его учения у отцов-иезуитов в Мадриде.

После обмена привычными любезностями Рудольф позволил Ди говорить без стеснения, и тот, изъясняясь на латыни, пространно поведал императору о том, что явился в Прагу с божественным посланием, два с половиной года проведя в беседах с посланцем Господа, светлым ангелом. Беседы эти осуществлялись посредством магического кристалла, в чем помог алхимику его друг-ясновидящий, и что теперь он может передать императору все, что поведал ему архангел Ариэль:

«Ангел Господа твоего призвал тебя за твои грехи; если услышишь ты меня и сделаешь всё по моему велению, то восторжествуешь; если же не услышишь ты меня, то Господь твой наступит на тебя и отбросит прочь. И дает тебе Господь сей завет, который обязан ты будешь соблюсти, и тебе воздастся: если ты отречешься от своей злобы и повернешься к Господу, то станет твой трон величайшим на земле, и сам дьявол станет твоим пленником». Ди также добавил: «Я догадываюсь, что под дьяволом здесь подразумевается Турция. Я исполнил свою миссию».

Сначала Рудольф был поражен смелостью речи Ди, потом рассержен его грубостью, но затем решил, что имеет дело с безобидным религиозным фанатиком, и вместо того, чтобы обидеться, тихо ответил, что не имеет никаких возражений против того, чтобы вести праведную жизнь. Он также заинтересовался «сакральным камешком», и вскоре Ди позабыл о своей пламенной религиозности в спокойной беседе о загадках кристалломантии. Он рассказал императору, что использование кристаллов в предсказании — древнее искусство, которое сродни методу прозрения истин в зеркалах, называемому катоптромантией. Согласно Варре, другу Цицерона, эти методы берут свое начало из Персии; греческий математик Пифагор в одно полнолуние в 500 г. до Рождества Христова создал особым образом отполированное металлическое зеркало, предназначенное для ясновидения, и те, кто пророчествовали с помощью зеркал, получали имя Спекулярий (Specularii). К их помощи прибегал злополучный римский император Дидия Юлиан, рожденный в 133 г. до Рождества Христова, пытавшийся выяснить исход битвы между его генералом, Севером, и Туллием Криспием. Пророком тогда выступало дитя. Ди заметил, что Рудольф, по-видимому, знаком с недавно опубликованной работой итальянского философа Пико делла Мирандола, описывающей методы прочтения будущего. Но зеркала, описанные в ней, изготовлены людьми, в то время как «магический глазок» имеет сверхъестественное происхождение, ибо дан был ангелом Ариэлем. Рудольф выразил глубочайший интерес и любопытство, и Ди пообещал продемонстрировать при случае силы реликвии.

Затем беседа их коснулась астрологии, в особенности влияния зодиакальных знаков на анатомию человека, и Ди раскритиковал гороскоп, составленный императору одним богемским мастером, назвав сей гороскоп варварским и предложив разработать верный, для каковой цели он пожелал выяснить все о рождении Рудольфа. Возвышенное, математическое толкование доктором астрономии скорее утомило его величество, чем увлекло, и он предпочел побеседовать о хиромантии, в которой Ди также был сведущ.

По совету вице-канцлера Ди ушел прежде, чем император сам попросил его удалиться, пообещав вскоре нанести второй визит, и вернулся на Золотую Улочку. Через некоторое время он получил от посланника императора столько золота и серебра, сколько никогда не вмещали его тигли.

Несмотря на страстную увлеченность науками, Рудольфа нельзя было назвать настоящим ученым. Он нанимал просвещенных людей для работы в своих лабораториях и обсерваториях в надежде, что вскоре пожнет плоды их трудов в виде золота и прозрения будущего. Он не штудировал трудов, которые были ему не слишком ясны, и не имел желания работать с литературой прошлого. В действительности, его придворные ученые были нахлебниками, и он видел, сколь велико различие между ними и глубоко сведущим в науках, начитанным английским философом, обосновавшимся в Праге. Постепенно, визит за визитом, которые наносил Ди императору, алхимик рассказывал о тайнах спиритуализма, загадках герметической философии; они обменивались мыслями по поводу происхождения первородной материи — знанием, необходимым для трансмутации, обсуждали Алкагест, или духовный свет, жизненную энергию Меркурия, а также методы приготовления питьевого золота. Все сильнее углубляясь в дебри спагирических тайн, они спорили об операции палингенезиса, другими словами, восстановления из пепла и праха живых растений и цветов: этот феномен состоит в пробуждении праформы существа, его астрального тела силой воли Спагирика, подкрепленной жаром пламени и Универсального Духа (spiritum universalem). Чудо сотворения гомункулуса, искусственного человека, также захватывало их мысли. Ди настаивал на том, что сии искусственные манифестации есть не что иное, как всякая нежить — гномы, сильфы и русалки, — воплотившиеся в схожие с человеческими тела. Он сказал, что всегда воздерживался от экспериментов с гомункулусом, помня о великой моральной ответственности, которую накладывали подобного рода испытания на исследователя. Затем Ди рассказал о завораживающих исследованиях гамаэ (gamahe) — естественных объектов, состоящих из мрамора, мела и прочих минералов, в точности соответствующих тем, из которых состоит человеческое тело ^[16]. Он особо отметил важность сих объектов для трансмутации, поскольку Философский Камень, в сущности, есть гамаэ в форме золота.