Алла и Рождество - Глеб Скороходов Страница 8

С нею мы попадали и в пожары, и в аварии, и в авиакатастрофы.

Вот, помню, летели в Корею, киминсеровскую, конечно. Сели в самолет, чувствуем запах дыма, легкий такой, неприятный. Наш администратор забеспокоился, и мы втроем с Русланом Горобцом пошли выяснять, что случилось. Нас уже поташнивало.

Оказалось — каким образом? почему?! — пролили азотную кислоту. Она прожгла пол, все эти электрические шахты в самолете. Ничего себе! Если бы мы взлетели, то тут же рухнули бы.

Алла подняла скандал, нас посадили в другой самолет, но лететь пришлось уже не через Москву, а через Дальний Восток.

И вот что еще потрясло меня в этих поездках. Совсем другое. Пугачева — человек с отличным чувством юмора. Она как руководитель никогда не наказывала нас за наши проделки.

Помню, на последних концертах длинного тура мы обычно устраивали «зеленуху». Это когда мы делаем такие хохмы, чтобы самим посмеяться, а зрители ничего бы не поняли, ну и, конечно, не пострадало бы качество концерта.

Например, в одной из программ у нас шла песня «Молодой человек, пригласите танцевать». Роль молодого всегда играл Коля Коновалов. На всех концертах он выходил такой элегантный, вылощенный, а тут наши техники придумали: Коля вышел на сцену в шляпе, надвинутой на лоб, в черных очках, черном плаще с поднятым воротником. Такой вот страшила. Вышел и стоит, как каменный.

Пугачева удивилась, но поет ему: «Молодой человек, пригласите танцевать». А он не двигается. Народ, по-моему, замер, ждет, что будет. Но Пугачева же настоящая актриса, разве она могла не обыграть эту ситуацию! Подошла к страшиле, ласково повторила просьбу. Он постоял-постоял и, развернувшись, ушел, словно робот. Она только развела руками и вальсировала одна. Потом, правда, призналась нам, что чуть не умерла от душившего ее смеха.

А на другой «зеленухе» она пела «Я по лестнице по этой». Там она всегда кидала за кулисы воображаемый камешек. А тут она его кинула — и вдруг раздался жуткий грохот разбитого стекла! Ну, в общем, мы старались.

Но никого из тех, кто создавал ей форс-мажор, Алла не наказала, не уволила, не обделила. Такая вот она женщина.

Что же касается «Рождественских встреч», то надо же было сообразить создать их именно в год тысячелетия христианства на Руси! В этом, ей-богу, знак какой-то.

Алла тогда сказала:

— Помоги мне. Мы все вместе будем делать это.

Я с удовольствием согласился стать ее помрежем. И принес ей интродукцию из рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда». Мы сделали монтаж, получилась очень интересная по драматургии балетная сцена борьбы добра и зла. Темные силы, конечно, проигрывали, и на сцену выходили добрые люди, как волхвы, как вестники Рождества, и приветствовали зрителей. Это было очень трепетно и волновало всех. Сколько с тех пор программ пронеслось на моих глазах, но первую никогда не забуду. Было там что-то сокровенное, может быть, сказался магнетизм тысячелетия со дня крещения.

Первые «Встречи», по-моему, вообще отличались от остальных. Они были в хорошем смысле политизированными. Когда шли воспоминания о павших на афганской войне, о стихийных бедствиях, что в тот год обрушились на землю, в этом было что-то митинговое. Помню, как замирал зал, когда я выходил на сцену и пел свой «Афганский реквием». Именно его выбрала Пугачева, для программы. А после звучал монолог «Живем мы недолго» Саши Кальянова. И снова — эмоциональный взрыв.

Вот ведь как сделала Пугачева. До этого мы, работавшие с ней, подпевали ей только в отдельных песнях, даже Саша, звуковик, стоявший за своим пультом. А тут все-все участники «Встреч» хотели вылезти из своих штанов, показать, что у них в душе есть настоящее, а не просто эстрадная халтура или желание постоять рядом с царствующей королевой.

Алла особенно строго отбирала исполнителей. Она говорила мне как помрежу:

— Надо поискать интересный номер — яркую личность с сильной харизмой. Мне все равно, насколько этот человек популярен, пусть его даже и не знает никто. Важно, что и как он поет.

Тогда она многих запустила в звезды.

Правда, тут были истории, что сегодня звучат анекдотически. Маленький Родион Газманов, ну, совсем малюсенький, кнопка, пел во «Встречах» песню «Люси» с огромным успехом. Газманов-старший в то время — никому не известный человек. Папа талантливого мальчика. Кто знает папу Робертино Лоретти?! И вот Газманов-старший подходит ко мне и просит:

— Саша, мне надо бы немного потусоваться на сцене. Устрой это.

Алла на прогоне сидела на возвышении, что ей построили, — такой судейский трон, откуда она вершила судьбы участников «Встреч», командовала нами, ее помощниками. Я подхожу к ней и говорю:

— Алла Борисовна, там папа Газманова просит разрешить ему выйти на сцену с сыном.

— Ни в коем случае! — отвечает она. — Появляется один мальчик! Это — крупный план. Не надо никакой грязи.

И вдруг уже на концерте сзади Родиона выплывает-таки папа с бубном, начинает глупо пританцовывать и медленно-медленно подбирается к своему сыну, а потом берет собственное чадо на руки и под гром аплодисментов уходит.

Алла сначала была жутко раздражена: вместо мальчика — семейная сцена, но потом поняла, что получилось смешно, и оставила все, как есть.

На этих «Встречах» я получил редкую возможность увидеть, как работает режиссер и драматург Алла Пугачева. Часто она ваяла не по сценарию или домашним режиссерским заготовкам, а по наитию. Я пытался не раз понять, почему, например, второй план она выстраивает именно так, а не иначе, каким образом она находит такие неожиданные соединения этого плана с первым, почему она вдруг просит посмеяться или погрустить артиста и ее просьбы все расставляли на свои места и песня начинала играть, звучать по-новому.

Меня постоянно удивляли, ее, казалось бы, парадоксальные совмещения разных жанров, обычно не терпящих соседства, а у нее мирно сосуществующих, прекрасно оттеняющих друг друга.

Или ее тяга к эклектике, которая по ее велению не шокирует, а превращается в нечто трепетное.

У Пугачевой парадоксальное мировосприятие. Его она и пытается передать в своей режиссуре.