Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945 - Питер Бамм Страница 8

Капитан Штуббе остался весьма довольным, что эта история закончилась именно так, и на радостях приказал зарезать пару свиней, угостив затем всю нашу роту вареным мясом. А в дополнение к нему было еще и пиво. В свое время он купил маленький бочонок в Бухаресте. Все это время он хранился под одним из его громадных понтонов.

После трапезы разговор в очередной раз зашел о нашем единственном пациенте. Его история до сих пор сохранилась у меня в памяти со всеми подробностями. Он поступил к нам с многочисленными осколочными ранениями обеих рук, они были достаточно опасными, хотя он и не успел потерять слишком много крови. Благодаря этому он мог двигаться самостоятельно, рукава его гимнастерки были разрезаны, а руки наскоро перебинтованы и заключены в лубки.

Поскольку осколки от мины обычно имеют крупные размеры и острые края, они способны причинить значительные повреждения мягким тканям. Края таких ран всегда выглядят рваными. И в подобных случаях угроза возникновения газовой гангрены особенно велика. Газовую гангрену вызывает анаэробная бактерия, которая размножается только при отсутствии воздуха, выделяя газ в мягкие ткани, что быстро приводит к их разложению. О ее присутствии свидетельствует свистящий звук, который появляется тогда, когда доктор ощупывает рукой область поражения, это выделяются пузырьки газа. Единственным надежным способом лечения в таких случаях является удаление поврежденных тканей. Поврежденная область вскрывается, и все поврежденные кусочки ткани бережно удаляются. Воздух должен проникать во все части раны. Затем она промывается перекисью водорода. Это способствует проникновению кислорода в мягкие ткани и действует как обеззараживающее средство. Операция должна проводиться с большой тщательностью. Если проглядеть хоть малейший участок поврежденной ткани, он послужит источником дальнейшего заражения.

Существовала также противогангренная сыворотка, но она оказалась не очень эффективной. Неплохие результаты достигались только при введении ее прямо в пораженную область, но она рассасывалась потоком крови. За несколько месяцев до описываемых событий, когда я находился в Греции, в только что занятом форте Эллас, входившем в систему обороны линии Метакса, протянувшейся вдоль турецко-болгарской границы ^[1], греческий коллега попросил меня предоставить ему сыворотку от гангрены. Чтобы не выглядеть невежливым, сержант Кинцль распаковал половину своих запасов. При этом он точно знал, в какой коробке и на какой полке хранятся пять ампул с противогангренной сывороткой, которые составляли наш неприкосновенный запас. Греческий хирург пытался оказать помощь пациенту, у которого гангреной был поражен язык. Сыворотку впрыснули прямо в основание языка, и пациент выздоровел.

Нашим пациентом в России был молодой человек примерно 22 лет. Он был студентом технического колледжа, который находился где-то в южной части Германии. К сожалению, мой подход к нему оказался бестактным с самого начала.

– Вы служили в шестой роте полка Рейнхарта, не так ли? Были ли вы среди солдат, которые раскалывали эти «коробки» на высоте 201? Были вы там?

– Да, да, я там был.

– Там было настоящее пекло.

Эта история о беспримерной храбрости небольшой группы пехотинцев превратилась в легенду менее чем за день.

Раненый молча посмотрел на меня. Затем он взглянул на свои бинты. Я все еще не знал, что скрывается под ними. Внезапно меня охватило чувство стыда. Мне было легко говорить, а также думать и чувствовать в обычных рамках. Вероятно, у него больше не было рук.

Они у него были; но какой они при этом имели вид!

После тщательного обследования, которое было очень болезненным, но которое он стоически перенес, выяснилось, что обе его руки были так искалечены, что их необходимо было ампутировать. Но вы только представьте себе, что значит для молодого человека потерять обе руки! К тому же студента! И всего в возрасте 22 лет. В моей голове внезапно мелькнула мысль, что он больше никогда не сможет обнять девушку.

Студент внимательно следил за моими действиями. Он вглядывался в выражения наших лиц с такой проницательностью, на которую человек способен только в моменты высочайшего напряжения. Сержант Германн сразу же понял, как себя следует вести. Мы взглянули друг на друга. Хотя выражения наших лиц были непроницаемыми, студент все и так понял.

Мы сказали ему, что сделаем все, что в наших силах. Студент согласно кивнул. Затем мы приступили к операции. Сперва я взялся за лечение левой руки. Как только я оценил степень ее повреждения, то сразу же понял, что ситуация безнадежная. И это несмотря на то, что кровообращение в руке сохранялось, уцелела та часть, в которой были расположены многочисленные узлы, соединявшие различные артерии. Но обе главные артерии были повреждены, большая часть одной из них вообще была утрачена, так что я даже не мог наложить артериальный шов, но, даже если бы это и удалось сделать, перспективы все равно были очень плохими. Я отрезал левое предплечье примерно до половины.

Шансы на спасение правой руки выглядели немного более оптимистичными. По крайней мере, была повреждена только одна из двух основных артерий. Если бы была ранена только правая рука, ее значительные повреждения и, соответственно, угроза возникновения газовой гангрены вынудили бы меня ее ампутировать, тем более что рука все равно осталась бы полупарализованной. Однако в данном случае ситуация была не совсем безнадежной. И я вынужден был попытаться ее спасти.

Пациент после операции чувствовал себя хорошо. Однако он оставался молчаливым, пребывая в состоянии меланхолии. Сержант Германн ухаживал за ним. Германн обладал большой врожденной добротой и вежливостью, к тому же по своим годам он вполне годился студенту в отцы. По своей основной профессии он был санитаром в больнице и поэтому немного разбирался в хирургии. Он крепко стоял на ногах, и если сравнивать его с самолетом, то он был, так сказать, «Юнкерсом-52» – старым, медлительным транспортным самолетом «Тетушка Ю». Однако некоторая медлительность была просто отражением того покоя, который царил у него в душе, а также исключительной надежности и уверенности в себе. Сержант Германн ухаживал за студентом, как за собственным сыном. Вся наша бригада с интересом следила за его выздоровлением. Конюхи, люди грубые, но преданные, приносили яйца и цыплят; Самбо организовал поставки меда и вина. Командир роты попросил прийти дивизионного капеллана. У святого отца состоялся долгий разговор со студентом. Студент хотел поговорить с ним, обычно же он сидел молча, погруженный в мрачную меланхолию. Мы не стали его эвакуировать в тыл. Во время этого путешествия он мог остаться без медицинской помощи на несколько часов.

Сержант Майер освободил кончики пальцев студента от бинтов, чтобы облегчить в них кровообращение. На следующий день они уже были теплыми; студент даже смог немного ими пошевелить. Казалось, что все идет хорошо.

На третий день сержант Германн прибежал с тревожными новостями, сообщив, что студент попытался с помощью ручной гранаты покончить жизнь самоубийством. Ему не удалось выдернуть чеку только благодаря своему бедственному состоянию.