Чесменский гром - Владимир Шигин Страница 8

Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою? Любим и страдаем всякий час, Боремся напрасно мы с своей судьбою, Нет на свете радости для нас. С лестною надеждой наш покой сокрылся, Мысли безмятежные отняв, От сердец зажженных случай удалился, Удалилось время всех забав...

Счастьем сияли огромные серые глаза девушки. Вскоре и сговорились, а на следующий год по возвращении Степана из плавания и свадьбу сыграли.

Но недолгим было семейное счастье Степана Хметевского. Спустя год умерла при родах его любимая Аннушка, и все переменилось. Остались лишь непроходящая тоска по любимой да море, без которого не мыслил Степан жизни своей.

В окне экипажной казармы, несмотря на поздний час, — свет. В капитанской каморе трое: Александр Круз Степан Хметевский и Федор Клокачев. Все однокашники по выпуску из корпуса, а ныне капитаны кораблей. Курили они трубки, коротали время и резались в юрдон, игру карточную. Беседы вели о политике высокой. Больше всех, как обычно, горячился Круз, вспыльчивый и крикливый капитан «Евстафия»:

— Как так? Татары опять в Крыму в набег подались. А мы все глаза пучим. Щипками не больно с них урвешь, здесь в мах лупить надо!

— Экий ты шустрый, Саша! — крутил головой рассудительный Клокачев. — Пока флота на Азове не будет, не видать нам Крыма, как своих ушей!

— Не о том толкуем! — сорвался в крик капитан «Евстафия». — Флот мало-мальски создать — года три надо, а мы наставим пушек на суда партикулярные и ну в каперы, поди, гололобый, догони!

Сидевший подле спорщиков Хметевский молча чесал пальцем свой тяжелый подбородок, в дискуссии горячие не встревая да поглядывая, как багровеет разгорячившийся Круз. Клокачев, не подумавши, нарушил негласную заповедь капитанской среды: с Крузом не спорь, ибо кончиться это может весьма печально и больно. Слишком уж крутой был нрав у капитана «Евстафия»! Опомнившись, Клокачев пошел на попятную.

— Правильно! — сказал примирительно. — Надо и воевать и строить одновременно!

— Понял наконец-то! — хлопнул себя по толстым ляжкам Круз. — Лишь бы дело дали. Мы поднажмем, армейские навалятся — и конец басурману. Эх, скорее бы! Надоело шляться меж островов Березовых!

— Не руби с плеча, Саша! — молвил Степан Хметевский, откладывая в сторону надоевшие карты. — Высокая политика есть дело особ высоких, без нас там разберутся...

— А я в адмиралы и не мечу, — разобиделся сразу Круз, зло тараща водянистые глаза, — это вы все норовите, а мне и на моем «Евстафии» неплохо. Лишь бы дело побойчее дали. А что языком треплюсь, так то за дело радею! — Капитан 1-го ранга опять начал горячиться.

Со скрипом отворилась дверь. — Ну и кричите вы, аж на лестнице слышно. — В комнату с клубами морозного воздуха ввалился замерзший Яков Сухотин, капитан фрегата «Сергий».

— Опоздал, бери штрафную! — кивнул раздосадованный внезапным вторжением Круз. И, наполнив до краев осмериковый, мутно-зеленого стекла штоф, он сунул его стучавшему зубами Сухотину.

— Хлебни, сердешный. Да и к огню садись.

— Ну, разве что по маленькой, — ухмыльнулся хитро Сухотин, поднимая тяжелый штоф. — За виктории наши на морях южных! — сказал он, посуду сию враз ополовинив.

— За какую это викторию пил? — заинтересовался сразу почуявший что-то Хметевский. — Давай, Яша, выкладывай!

— Вот что значит в столицу не ездить. Сидите здесь по берлогам и ни черта не знаете! — заулыбался отогревшийся немного кавторанг, сбрасывая тулуп бараний.

— Не томи, злодей, говори! — дружно задвигались заинтересованные капитаны.

Сухотин важно, не спеша, откашлялся, оглядел сидевших взглядом, полным превосходства. Те, затаив дыхание, не спускали с него глаз.

— Ну, не томи! — не выдержав, застонал со своего кресла Круз. — Помилосердствуй!

— Так вот, — насытившись вниманием к своей особе, молвил наконец-то Сухотин. — С сего дня велено приступать к созданию Донской флотилии. Во главе экспедиции поставлен Алексей Сенявин. Я ж к нему в помощь определен и прибыл сейчас в Кронштадт для отбора служителей. А кроме всего этого... — Кавторанг понизил голос до шепота. — Велено снаряжать еще одну экспедицию секретную на море Средиземное против турок, чтоб туда вокруг всей Европы плыть!

— Это дело! — вскочил с места Круз.

— Садись ближе, — велели Сухотину, — завтра начнешь набирать, а ноне уже поздно, так что давай выкладывай все по порядку...

Вскоре подошли на огонек капитан Корсаков с «Европы» да капитан Барш со «Святослава», заставили Сухотина все поновой рассказывать. Потом подходили по одному капитаны Борисов, Поливанов, Шубин и другие. Сухотин начинал свой рассказ сызнова, только теперь ему дружно помогали собравшиеся в каморе. Снова и снова слышались восторженные возгласы кого-то из пришедших, и все в который раз радовались вместе с ним. К утру Сухотин лишь хрипел, силясь вымолвить что-либо. А капитаны, раскатав по столу карты, взору не привычные, ожесточенно водили по ним пальцами. Давно погас камин, нетронутой стояла водка. Сухотина подбадривали весело: