Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941 - Джеймс Комптон Страница 8

Только расовая политика в Европе может исправить это положение. Поэтому между Европой и Америкой развернется не экономическое, политическое или военное соперничество, а борьба за чистоту крови. И Германия должна выиграть эту борьбу, иначе ей придется отказаться от своих претензий на звание великой державы и деградировать до такого состояния, в котором будет забыто даже прошлое величие, и самое большее, на что можно будет надеяться, – это на достижение такого статуса, в котором пребывают сейчас Швейцария и Голландия.

Как же предотвратить подобную катастрофу? Гитлер отвергает идею о создании Европейской федерации, которая смогла бы лишить Америку гегемонии, поскольку такая федерация отдает предпочтение не качеству людей, а их количеству.

«Мощь Соединенных Штатов основана на богатых землях и отборных в расовом отношении людях. Если бы ее причиной была просто величина территории, или богатство природных ресурсов, или даже соотношение численности населения к площади страны, то Россия представляла бы не меньшую опасность, чем Америка. Недостающим элементом в России является раса. Поэтому единственная опасность, исходящая из России, – это бактерии».

Таким образом, по мнению Гитлера, Европейский союз – это «отрицание качества», поэтому он не сможет избавить народы от американской угрозы. Надежду на спасение дает не федерация, а Европа, подчиненная Германии. Это позволит предотвратить «расовое загрязнение, из-за которого невозможно создать такое сильное в расовом отношении государство, которое смогло бы противостоять Америке. Только народ, понимающий всю важность расовой чистоты, сможет выставить крепкий заслон американской экспансии».

Гитлер утверждал, что, в отличие от Европы, самая чистая расовая порода в Соединенных Штатах состоит из наиболее талантливых и добропорядочных элементов Европы – «нордических элементов, которые присутствуют во всех странах». Поэтому закон, ограничивающий иммиграцию, по мнению Гитлера, был принят потому, «что Америка считает себя нордическо-германским государством, а не государством смешанных рас». Так что, заявлял он, «противопоставление Европе мадьярских, славянских, германских и латинских народов, как противовес государству с доминирующим нордическим элементом, – чистой воды утопия». Провозглашая единственной надеждой Европу, подчиненную Германии, Гитлер заканчивает свое исследование следующими словами: «В отдаленном будущем можно представить себе появление новой организации наций, которая будет состоять из государств высокого расового качества и которая не позволит американскому союзу подчинить себе весь мир. Ибо мне кажется, что существующее ныне господство англичан в мире представляет собой меньшую угрозу, чем господство американцев».

Здесь мы видим классический пример того, с какой виртуозностью Гитлер манипулировал идеями в своих сиюминутных интересах. Следует также отметить, что даже в этом относительно длинном отрывке, где Америка рассматривается как важный фактор международной политики, Гитлера интересуют не проблемы самой страны, а возможность использования ее в качестве риторической фигуры для подтверждения правильности предлагаемого им способа решения европейских проблем.

Через три года фюрер высказывает уже диаметрально противоположные взгляды. Америка больше не представляет для него угрозы. Очевидно, эта теория была ему уже не нужна. И правда, он заявил Герману Раушнингу, что Америка для своего возрождения нуждается в Германии, и добавил: «Эту задачу я возьму на себя». Возрождение немецкого влияния представлялось ему основой политической и материальной реконструкции Соединенных Штатов. «Американский народ, – продолжал он, в полном противоречии с теми мыслями, которые были высказаны во «Второй книге», – не является нацией. Это простое сочетание отдельных элементов. У янки слишком материалистический ум, чтобы сплотиться в единую нацию». Он говорил об организации в Америке штурмовых отрядов и молодежных групп, которые смогли бы продолжить «великое государственное дело Джорджа Вашингтона». Гитлер в своем интервью представителю «Хёрст пресс» в 1931 году уже не упоминает об американской угрозе миру, а, наоборот, выражает надежду, что «Америка тоже проникнется симпатией к национал-социализму и поможет устранить ряд причин, вызвавших появление большевизма». Когда в мае 1933 года Рузвельт выступил с призывом ко всем правительствам установить мир во всем мире, Гитлер приветствовал «предложение, согласно которому Соединенные Штаты должны стать гарантом мира в Европе», и назвал его «лучом света». В кругу своих сподвижников он выразил убеждение, что «в нужный момент появится новая Америка, которая окажет нам самую мощную поддержку».

Идеи, высказанные Гитлером в 1928 году, снова всплыли на поверхность, когда он сообщил Отто Штрассеру о своем желании видеть Америку среди своих союзников.

«Интересы Германии требуют сотрудничества с Англией, поскольку речь идет о том, чтобы установить нордическо-германское господство над Европой, а в союзе с нордическо-германской Америкой – и над всем миром».

Эта же мысль была высказана им и в интервью газете «Дейли мейл» в 1937 году. Теперь он говорил уже об англо-германском союзе, который должен был включить в себя 120 миллионов наиболее ценных людей в мире. Он предсказал союз Великобритании, страны, имеющей уникальные колониальные способности и военно-морскую мощь, с одной из самых сильных в военном отношении стран мира.

«Если же он будет расширен включением в него американской нации, то никто в мире не сможет победить этот союз, созданный для сохранения мира и защиты интересов белых людей».

Когда же дело дошло до обсуждения специфических особенностей американской внешней политики, Гитлер, позабыв о своих экстравагантных идеях, заявил, что надеется, что Соединенные Штаты и дальше будут придерживаться политики изоляционизма. Он сообщил Муссолини, что изоляционизм США – это непреодолимое препятствие для проведения ими «активной внешней политики» [18].

Гитлер заявил итальянскому министру иностранных дел графу Чиано, что, по его мнению, чем сильнее кризис, тем больше вероятность того, что Америка не станет в него вмешиваться. Он уверял Молотова, что Соединенным Штатам нечего искать в Европе, Африке или Азии. Генерал Отт, немецкий посол в Токио, сообщил о своем разговоре с Гитлером, который состоялся у него перед началом войны в Европе. В нем Гитлер подтвердил свою уверенность в том, что Америка никогда не вмешается в эту войну, и отмахнулся от всех предположений посла, что Соединенные Штаты сыграют решающую роль в мировой политике. Уверенность в нейтралитете США естественным образом вытекала из гитлеровской концепции американской нации. Бывший руководитель секретариата министерства иностранных дел объяснял это так: «Гитлер с самого первого дня своего прихода к власти считал, что Соединенные Штаты – это не та страна, которую надо принимать во внимание. Его национал-социалистические советники развивали идею о том, что Соединенные Штаты переживают непреодолимый внутренний кризис и не способны проводить сильную внешнюю политику».

Это позволило Гитлеру и дальше принимать желаемое за действительное.