Исчезнувшие цивилизации. Взаимосвязь культур и парадоксы истории - Александр Никонов Страница 8

Когда «проклятые оккупанты» вошли в его родной город Амасию, понтийский грек Страбон не вышел на улицу, чтобы посмотреть на шагающих римских легионеров Помпея. Потому что не мог этого сделать: он лежал в деревянных яслях и пускал пузыри. Не стоит осуждать за это Страбона, в конце концов, все мы были младенцами.

А пока будущий великий географ античности развлекался слюноотделением, его прежняя родина – Понтийское царство перестало существовать. На этом месте возникла новая римская провинция Понт. Здесь жили самые разные народности с самыми разными настроениями, но Страбон, будучи этническим греком, то есть представителем цивилизованной народности, стал горячим сторонником римской оккупации, поскольку понимал: лучше высокая оккупационная культура, чем туземная местечковая самостоятельность, второе имя которой – отсталость.

В итоге подающий надежды юноша из далекой провинции прибыл в Рим, чтобы получить хорошее образование. И получил его, благо семья Страбона была состоятельной и могла позволить себе подобные прихоти. Грек Страбон никогда не был в Афинах, но зато побывал в Египте – он сопровождал римского префекта Элия Галла в его путешествии вверх по Нилу. В Египте Страбон жадно усваивал все то, что могла дать ему эта древняя культура.

Человек он был чертовски умный, ни в грош не ставил религию, но полагал ее весьма полезной штукой для управления простонародьем. Страбона можно было бы назвать одним из первых «экономических географов»: он придерживался точки зрения, что экономическое процветание и цивилизованность той или иной страны во многом зависит от ее климатических условий.

Страбон оставил потомкам 17-томный академический труд по мировой географии. Не все написанное им и его греческими коллегами-географами сохранилось. Но благодаря уцелевшему мы – прямые потомки греко-римской цивилизации – можем наблюдать эволюцию географических знаний от Эллады до наших дней.

Я не зря назвал его работы академическими. По сути, Страбон первым из известных ученых применил чисто научный подход к географии, жестко критикуя прежних авторов за их некритичность и мифологичность:

«Деимах и Мегасфен в особенности не заслуживают доверия. Ведь они рассказывают нам о людях, которые сидят на своих ушах, о безротых, безносых, об одноглазых и длинноногих и о людях с повернутыми назад пальцами; они возобновили гомеровскую басню о войне журавлей с пигмеями, которые, по их словам, были трех пядей росту; они рассказывают также о муравьях, добывающих золото…»

Ранние греки действительно были наивны – они считали Землю диском и верили в другие сказки, например, такие:

«…В стране дердов, большого индийского племени, живущего к востоку в горах, есть плоскогорье почти 3000 стадий в окружности. Под этим плоскогорьем находятся золотые рудники, где рудокопами – муравьи, животные величиной не меньше лисиц; они отличаются необычайной быстротой и живут ловлей зверей. Зимой это животное копает землю и собирает ее в кучу у входов в норы подобно кротам. Это – золотой песок, требующий только незначительной плавки. Соседние жители тайком приезжают за этим песком на вьючных животных; если это происходит открыто, то муравьи упорно борются с ними и преследуют бегущих; настигнув людей, они убивают их вместе с вьючными животными».

Не сильно преувеличу, если скажу, что именно со Страбона, который боролся с этими россказнями ранних греческих географов, можно начать отсчет научной географии. А из текстов Страбона о планете мы можем судить о представлениях греков о мире. Земля – шар. Суша представляет собой один огромный материк, состоящий из трех частей – Африки, Европы и Азии. Он напоминает огромное веретено, сужающееся к востоку и западу.

Греки по понятным причинам ничего не знали о Сибири, Америке, Австралии… Некое представление о Сибири появилось у европейцев примерно тогда же, когда и об Америке – только к XV веку. А для греков Азия кончалась где-то в районе Уральских гор – там, как они полагали, жили «плешивые люди».

Геродот писал: «Что находится выше этого плешивого народа, о том никто ничего ясного сказать не может. Путь туда пресечен высокими горами, которые никто не в силах перейти. Плешивцы рассказывают, чему я, впрочем, не верю, будто на горах живут люди с козьими ногами, а за ними другие, которые спят 6 месяцев в году».

Тот же Геродот в V веке до н. э. нарисовал карту, края которой упирались в известные грекам места: на востоке карта тянулась до Инда, на северо-востоке – до Скифии (район Черного и Азовского морей). Остальное было покрыто мраком неизвестности.

Карта Эратосфена, составленная через двести лет, уже чуть более пространна – там Индия продолжается уже до Восточного моря, зато на северо-востоке Индии, за загадочным мысом Табин – сплошное белое пятно. Никакого Китая. Зато Эратосфен придумал сам термин «география», вычислил диаметр Земли и разработал координатную сетку.

Наконец, тот самый Страбон, с которого мы начали и который жил на сотню лет позже Эратосфена, полагал, что на север-востоке, за Уральскими горами начинается сплошная заснеженная пустыня. И был, как видите, недалек от истины.

Шагнув еще на полторы сотни лет вперед, мы увидим там Клавдия Птолемея. Он жил во II веке н. э. в Александрии и составил атлас из 87 разных карт. Оригинал атласа погиб во время пожара в Александрийской библиотеке, но его копии дошли до нас: в Средневековье птолемеевские карты активно копировались и дополнялись новыми данными, но сам Птолемей знал восток только до Волги и Камы, куда порой добирались редкие купцы.

После античного расцвета в средневековой Европе наступил откат назад не только в области гигиены, математики и астрономии, но и в области географии. Египетский монах VI века Косма Индоплаватель заявил, что Земля – вовсе не шар, а четырехугольник, лежащий в бесконечном океане. Об атомистических теориях в Европе речь уже и вовсе не шла.