Игнатий Лойола - Анна Ветлугина Страница 70

Недовольство вернулось на лицо Караффы.

— Если бы всё было, как вы пытаетесь мне доказать, монахи ничем не отличались бы от слуг. Те тоже «помогают» за деньги.

— То есть театинцы не изменят свой образ жизни, я правильно понял ваше высокопреосвященство?

— Во всяком случае, они не будут советоваться с вами, — холодно сказал кардинал и встал, давая понять, что беседа окончена.

Уже на улице Иниго сказал сенатору.

— Мне жаль, если принёс тебе огорчение. Но свой путь нельзя терять.

— Ты всегда следуешь своим путём, за это я и уважаю тебя, — ответил Марк Антоний.

Восьмого января 1537 года в Венеции появились Фавр, Хавьер и остальные. Их было уже девять человек. Они поселились в Госпитале Неизлечимых. Ухаживали за несчастными и ожидали Пасхи для поездки в Рим. Как раз в пасхальное время паломники, собирающиеся в Святую землю, обычно просили благословения у папы.

Когда пришло время идти — Лойола вдруг заявил, что остаётся.

— Вы прекрасно справитесь без меня, — отвечал он на все просьбы и вопросы.

— Какова же причина? Почему он не говорит? — возмущался Бобадилья. Хавьер пытался его успокоить:

— Не говорит — и не надо. Разве он обещал отчитываться перед нами?

Но Фавр, как священник, знающий о некоторых новостях в мире духовенства, улыбнулся со значением:

— Мне кажется, братья, я знаю причину. При папском дворе теперь служит доктор Ортис из Парижа. А он, помнится, обещал вздёрнуть нашего Игнатия за своего родственника, который якобы сошёл с ума после «Духовных упражнений». Кроме того, в Рим поехал кардинал Джанпьетро Караффа. Насколько мне известно, у него серьёзные разногласия с доном Игнасио.

— Как бы папа вместо благословения не отлучил нас от Церкви... — тихо произнеоДиего Лаинес, до сей поры молчавший, — но всё равно пойдём. Как иначе?

Письмо студента Альбрехта Фромбергера своей возлюбленной в Мюльхаузен. Отправлено 22 ноября 1535 года из Парижа.

Милая Альма!

Я не понимаю, что случилось со мной. Зачем я уж почти десять лет скитаюсь на чужбине, не зная, живы ли мои родители... Мне так и не удалось стать бакалавром, но вовсе не из-за моего несчастного характера. Я прошёл все экзамены, а завершить образование не смог из-за отсутствия средств. Видишь ли, у них здесь это называется «взять камень». По окончании курса студент обязан закатить пир для преподавателей и сотоварищей. Если бы я знал это раньше! Осталась последняя надежда — получить диплом в Италии — говорят, там не нужно этого «камня». Кстати, судя по всему, наш мерзавец находится именно там. Я двинусь ему вослед, но не буду выяснять город, где он учится, а поеду прямо в Рим. Думаю, папист рано или поздно окажется там. Наверное, я смогу убить его, ведь он лишил меня покоя и украл у меня столько времени.

Здесь в Париже я познакомился со студентами из Швабии. Они рассказывают страшные вещи. Говорят, у нас идёт война между папистами и лютеранами, есть много жертв. Рассказывают ещё про Цвингли и швейцарских наёмников, которые якобы орудуют по всей Германии. А бакалавр из Тюрингии утверждает, что после Вормсского эдикта 1530 года у нас тишь и полное католическое благонравие. Зато саксонские студенты поведали мне о Шмалькальденском конвенте. Якобы идеи Лютера теперь можно разделять, не опасаясь за свою голову. Совершенно непонятно, где найти правду в этих разговорах. Видишь, какой ужас, а ты совсем не пишешь мне. Напиши хоть, жива ли ты.

С любовью, Альбрехт.