Сокровища на дне - Александр Окороков Страница 7

_{Гемаль Пулак с амфорой с корабля, затонувшего близ Гелидонии}

В месте, которое ныряльщики окрестили «капитанской каютой», археологи обнаружили пять амулетов в виде скарабеев и тонко выгравированную печатку из камня для оттисков на глиняных табличках. На печатке были изображены три фигуры — богиня с высокой короной на голове, благословляющая двух склонившихся перед ней в глубоком поклоне молящихся. Эта вещь была выполнена в Северной Сирии, причем на 500 лет раньше, чем построен корабль. Вероятно, она принадлежала владельцу судна — купцу, возможно, из Сирии. То, что это был именно купец, подтверждали находки 48 весовых гирь из красного железняка, составлявших три полных комплекта. А также несколько голубовато-белых жемчужин финикийского происхождения.

Здесь же, в «каюте» были найдены единственная на борту лампа, игральные кости, большое количество различных керамических сосудов, изготовленных в конце XIII века до н. э., следы пищевых продуктов (косточки маслин и, предположительно, кости птицы и рыбы), пара головок для булавы, бритва в виде полумесяца, точильные камни и овечья бабка. Последняя предназначалась для распространенной игры в бабки либо для гадания, поскольку моряки древности в плаваниях часто руководствовались пророчествами.

Не подвело археологическое чутье и Джорджа Басса. Под грузом корабля были обнаружены отдельные части его корпуса: остатки обшивки и почти не поврежденная распорка судна. Несмотря на фрагментарность находок, специалистам удалось установить, что шипы верхних досок обшивки точно входили в отверстия досок, расположенных ниже. Такая технология строительства называется наборной. Корпус судна набирался из толстых коротких досок, в торцах которых долбились пазы. В ходе дальнейших операций в них вставлялись шипы, затем доски плотно насаживались торцами друг к другу. Уроженец античного Галикарнаса — «отец истории» Геродот писал о подобных конструкциях: «При строительстве грузовых судов ребер вовсе не делают». И далее: — «…египтяне вырезали толстые планки длиною в 2 локтя, накладывали их одну на другую и соединяли между собой прямоугольными деревянными шипами, входившими одной половиной в отверстие нижней планки, а другой — в отверстие верхней. Планки сколачивались между собой ударами тяжелых болванок и образовывали толстый корпус судна без киля и внутреннего набора. Корпус в поперечном сечении имел форму, близкую к полукругу, и снаружи проконопачивался папирусом». Заключение о наборной конструкции корпуса корабля из Гелидонии стало археологической сенсацией. Ученые смогли воочию убедиться в том, что затонувший примерно в 1200 году до н. э. корабль был построен по принципу, который использовался в Средневековье при строительстве каравелл.

_{Один из дисковидных медных слитков, обнаруженных на корабле, затонувшем у Гелидонии}

Находка под металлическими слитками, то есть в трюме корабля, прутьев деревьев твердых пород позволила раскрыть еще одну историческую загадку, на этот раз связанную с расшифровкой отдельных сюжетов в гомеровском эпосе «Одиссея».

Как известно, Одиссею в строительстве плота, на котором он намеревался вернуться домой после долгих странствий, помогала нимфа Калипсо. Гомер в деталях описывает создание этого древнейшего плавсредства:

Медный вручила топор, большой, по руке его точно Сделанный, острый с обеих сторон, насаженный плотно На топорище из гладкой оливы, прекрасное видом; Также топор для тесания дала и потом Одиссея В дальнее место свела, где были большие деревья.

Двадцать стволов он свалил, очистил их острою медью, Выскоблил гладко, потом уравнял, по шнуру обтесавши.

Бревна он все просверлил и приладил одно ко другому, Брусьями бревна скрепил и клинья забил между ними.

После того над плотом помост он устроил, уставив Часто подпорки и длинные доски на них постеливши. Мачту в средине поставил, искусно к ней рею привесил, Чтобы плотом управлять, и руль к нему крепкий приладил. Сделал потом по краям загородку из ивовых прутьев, Чтоб защищал от волн, и лесу немало насыпал ^[1].

Над последними словами Гомера ломало голову не одно поколение переводчиков, интерпретаторов эпоса и морских историков. Никто не мог себе представить, для чего при строительстве корабля требовались прутья и «лес». После исследования корабля, затонувшего у мыса Гелидония, все стало на свои места. Было очевидным, что «хворост» служил не для защиты палубы от пены и брызг, как предполагалось до этого, а в качестве подстилки в трюме для сохранения товаров сухими.

Таким оказался замечательный итог подводных раскопок у мыса Гелидония, которые опытный Фредерик Дюма назвал «первыми методическими раскопками, доведенными до конца».

КИРЕНИЙСКИЙ КОРАБЛЬ

Однажды в ноябре 1965 года известный ныряльщик из города Кирения на Кипре, по имени Андреас Кариолу, проводя на морском дне эксперименты по выращиванию губок, вдруг увидел, что из-за внезапного шторма якорь его судна движется. Волочившийся по дну якорь поднимал огромную тучу ила, и в погоне за ним Кариолу неожиданно очутился напротив груды амфор. Якорь не останавливал своего «бега», и у ныряльщика не было времени внимательно рассмотреть свою находку. Ему пришлось всплыть на поверхность, чтобы не упустить лодку.

Позднее выяснилось, что груда амфор и погребенные на дне куски дерева оказались «капсулой времени» эпохи Александра Македонского. Это были обломки древнегреческого судна, причем наиболее сохранившегося по сравнению со всеми, обнаруженными прежде. Корабль затонул примерно в 300 году до н. э. на расстоянии одной мили к северо-востоку от гавани Кирения, на глубине 100 футов.

Всплыв на поверхность, Кариолу попытался найти какие-либо ориентиры, однако из-за смещения его лодки они оказались неточными. Только после двух лет упорных поисков места кораблекрушения Кариолу вновь сумел обнаружить киренийские обломки и поднять на поверхность две амфоры. Неугомонный ныряльщик сразу же обратился к правительству Кипра с просьбой организовать экспедицию для раскопок, в чем, к большому сожалению, ему было отказано из-за нехватки средств.

_{Остатки груза с киренийского корабля}

Но любознательному ловцу губок повезло. Именно в этот период на Кипре по приглашению Управления древностей находился морской археолог Майкл Катцев. Естественно, он встретился с Кариолу, и тот сразу же повез ученого на место кораблекрушения.