Под счастливой звездой. Записки русского предпринимателя 1875-1930 - Иван Кулаев Страница 7

Суд послал Чернядьеву повестку через полицию, но благодаря дружеским отношениям, существовавшим между Чернядьевым и полицеймейстером, повестку в полиции задержали, давая тем самым Чернядьеву возможность с постоянного места жительства в Томске выехать в Екатеринбург. Видимо, Немчинову надоело вкладывать деньги в не приносящие никаких плодов начинания своего зятя, и он решил отправить его на немудрое, но «хлебное» дело: быть представителем Товарищества промышленности по закупке товаров для исключительно богатых в то время Олекминских и Бодайбинских золотых приисков. Товарищество промышленности приносило его участникам, иркутским миллионерам Сибирякову, Трапезникову, Немчинову, не менее одного миллиона прибыли ежегодно.

Меняя место жительства, Чернядьев рассчитывал на судебную волокиту: могли пройти годы, прежде чем ему вручили бы судебную повестку. Действительность опрокинула, однако, все расчеты Чернядьева. Мой поверенный узнал о точном часе его отъезда из города и, не добившись никаких результатов в полиции относительно вручения повестки Чернядьеву до его выезда, обратился лично к губернатору с просьбой о законной защите моих интересов. Губернатор вызвал полицейского пристава и приказал ему немедленно отправиться с моим поверенным к Чернядьеву и вручить последнему повестку. Повестка была вручена в тот момент, когда он с семьей на экипажах уже выезжал со двора. Причитающиеся с него деньги Чернядьев уплатил немедленно и, раздосадованный своей неудачей, оскорбленный всем происшедшим, покинул Томск.

Скажу несколько слов о Немчинове. Он, верно, родился в счастливой рубашке: за что бы он ни брался, все давало в конце концов доход, все росло и приумножалось. Он был одним из крупнейших миллионеров во всей Сибири. Не покидал его успех и в семейной жизни: он имел счастье быть отцом одиннадцати дочерей. Единственный сын его был, к сожалению, умственно недоразвит от рождения. Дочери в девушках не засиживались; да и как было им не найти женихов, если за каждой из них давался в приданое один миллион золотых российских рублей!

НАЧАЛО МОЕЙ ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Как только завод был сдан в аренду, я всецело отдался золотопромышленной деятельности. Впервые, на двадцатом году своей жизни, я заарендовал у бывшего уральского богача, жителя Невьянского завода, Петра Евдокимовича Богомолова, прииск Солгонский, по притоку Белого Уюса, в ачинской тайге. Сдать прииск в аренду Богомолова вынудили следующие неблагоприятно сложившиеся для него обстоятельства. П. Е. Богомолов, отец двоих серьезных, ставших уже на собственные ноги сыновей, имел почти монопольную торговлю железом. Покупая железо и железные изделия на уральских заводах, он транспортировал их в центр Сибири, в Томск, где располагались принадлежавшие ему вместительные склады. Со складов товар расходился по другим городам, селам и золотым приискам. Ничто, казалось, не могло поколебать благоденствия семьи Богомоловых, ее прочного независимого материального положения.

Гром грянул с ясного неба. Один из сыновей, Иван, увлекся золотопромышленностью, не в меру зарвался и потерял в результате миллион рублей. Второй сын, Михаил, жил постоянно в Томске и руководил продажей железа, одновременно управляя богатыми золотом Солгонскими приисками, которые приносили в год минимум 50 тысяч рублей чистой прибыли. К числу многочисленных функций Томской конторы Богомолова относился также взнос подесятинной подати — несколько сот рублей в год. В один роковой для них год Михаил Богомолов, по обыкновению, внес эту подать. Квитанцию о взносе ее следовало представить, к определенному сроку, окружному инженеру, ведающему горными делами. В конторе забыли отослать квитанцию по назначению, и, согласно закону, прииск был зачислен в казну.

Управляющий прииском, ничего не подозревая, затратил за зиму несколько десятков тысяч рублей на обстановку прииска. Добыча россыпного золота начиналась с мая месяца. В начале мая на прииск приехал окружной инженер, вызвал управляющего и обратился к нему с вопросом:

— Что вы, уважаемый, тут изволите делать?

— Как что? Приступили вот, по обыкновению, к добыче золота.

— Ах, значит, вы приступили к добыче золота? Так-так. А знаете ли вы, что за эту самую добычу вас следует, как хищников, отдать под суд?

Дальше инженер объяснил изумленному управляющему, что, вследствие несоблюдения законных формальностей, прииск зачислен в казну и предназначается к продаже с торгов. Работы были немедленно приостановлены, 150 рабочих, привезенных на прииск, пришлось уволить. Убытки по ликвидации работ выразились в сумме не менее 50 тысяч рублей. Начался суд. Более четырех лет бездействовал прииск. Богомоловы тяжбу выиграли, но окончательно разорились, и над делами их была назначена администрация.

С Михаилом Петровичем Богомоловым мы были добрыми знакомыми. Заручившись протекцией со стороны Михаила Петровича, я поехал на Урал, в Невьянский завод, к его отцу, и взял у него в аренду его Солгонский прииск. Вначале дела мои пошли удачно: на добычу золота первые три года жаловаться не приходилось. Но спустя три года запас золота иссяк: не выработанная Богомоловыми площадь с запасом золота была невелика. Первоначальный успех воодушевил меня. Во мне крепла уверенность, что мне удастся найти золотые россыпи, которые обогатят меня. Я с увлечением предался этому делу: приобретал прииска в собственность, брал их в аренду, производил разведки новых золотоносных площадей в различных районах ачинской, минусинской и мариинской тайги, но все напрасно. Мои старания успехом не увенчались, и я решил перенести свою деятельность в другие места.

НА АЛТАЕ

После пятнадцати лет беспрерывной кипучей деятельности я оказался буквально у разбитого корыта: после ликвидации всех моих дел у меня на руках осталось всего 2 тысячи рублей. Надо было что-то предпринимать. Я кинулся искать счастья на Алтай, на прииски, принадлежавшие Кабинету его величества. Главное управление приисками, заводами и безграничными пространствами кабинетских земель находилось в Барнауле. Все эти земли, прииски и заводы, с сетью административных учреждений, составляли своеобразное государство в государстве. Контора, ведавшая специально горными делами, обосновалась в районе добычи золота, в селе Егорьевском, в 100 верстах от Барнаула. В прежнее время население Егорьевского сплошь состояло из крепостных, приставленных к горному делу. С момента освобождения от крепостной зависимости многие из них занялись сельским хозяйством; другие обратились в старателей. Старатели искали золото где хотели, применяя при добыче его самые примитивные способы. Контора приисков принимала золото по 2 рубля 50 копеек за золотник, на вольном же рынке золотник стоил четыре рубля пятьдесят копеек. Из-за резкой разницы в цене приблизительно половина золота расхищалась, уходя на сторону. С этим хищничеством пытались бороться. Были наняты специальные служащие, получившие название объездчиков, которые, объезжая места работ, должны были контролировать добычу золота; но эта мера не принесла желаемых результатов по двум причинам: во-первых, вследствие разбросанности участков работ, во-вторых, потому, что крупные артели, которым удавалось добыть значительное количество золота, находили более выгодным для себя дать объездчику взятку. Часто сумма взятки определялась в процентном отношении к добытому золоту. Кроме объездчиков, других контролеров не было, поэтому артели знали, что никто их больше тревожить не станет.