Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники - Александр Доманин Страница 7

Стоит все же добавить, что одно следствие походов Таншихая оставило, пусть и опосредованно, след в истории, да еще какой! Дело в том, что именно Таншихай окончательно разгромил северных хуннов и вынудил их бежать далеко на запад, подальше от его победоносных войск. Более двухсот лет эти беглецы скитались в степях между Волгой и Уралом, покоряя местное население и смешиваясь с ним. Они почти утратили подлинно хуннскую культуру, забыли великие достижения предков, даже изменились внешне. Тяжелые военные поражения и вынужденная двухсотлетняя эмиграция упростили их жизнь и поведенческие стереотипы. В них было бы почти невозможно узнать хуннов Модэ и Лаошаня. Но имя свое они сохранили. И во второй половине IV в. это имя, пусть и в немного измененном варианте, узнала и со страхом повторяла вся Европа — гунны.

Гуннские завоевания и связанное с ними Великое переселение народов, имевшее колоссальные последствия для истории Европы, да и всего мира, далеко выходят за рамки этой книги, и мы не будем на них останавливаться. Вернемся в оставленную нами ненадолго Великую степь, которая в этот период переживала эпоху безвременья, или выражаясь по-европейски, свои Темные века.

По мнению ряда историков — в частности, знаменитого Л.Н.Гумилева — эти темные времена в Великой степи связаны с серьезными климатическими изменениями, вызвавшими пересыхание степи и, как следствие, массовую гибель людей от голода либо их бегство на окраины, где засуха была не так сильна. Степные народы в это время слабели и, сосредоточившись на проблеме выживания, уже не могли оказывать влияния на соседей. Отсюда и века «молчания» (повторившиеся, и по тем же причинам, в X и XVI веках), так как только у оседлых народов существовала письменность (до изобретения в IX веке уйгурского письма). Археология также мало чем может быть полезна: кожа, войлок, дерево — главные материалы кочевников — недолго сохраняются в земле. Домов кочевники не строят, городов — центров производства и торговли — у них не имеется. Поэтому молчание источников создает впечатление, что в такие периоды степные народы куда-то исчезают. Разумеется, это вовсе не так, ибо проходит время, засуха заканчивается, и удивленные китайцы, согдийцы, иранцы вдруг обнаруживают у своих границ многотысячные армии кочевников, взявшихся как бы ниоткуда. Но ничто не возникает из ничего, а значит, жизнь в степи продолжается и в эти тяжелые времена.

То, что III–IV века были действительно тяжелыми, достаточно убедительно доказывает тот факт, что в этот период контроль над Великой степью не оказался в руках какого-либо народа или державы. Первую скрипку в степи в эту эпоху играла орда ^[15] жужаней — удивительное военно-бандитское образование из деклассированных элементов, изгоев и ярких личностей родом из самых разных племен. Жужани, несмотря на всю их силу, не были народом в настоящем смысле этого слова. Они, конечно, подчинялись все тому же кочевому ритму жизни, имели жен и детей, но по смыслу своего существования больше приближались к наемникам и бандитам. И эта орда до середины VI века держала в страхе всю степь, а иногда даже угрожала Китаю, который, впрочем, в это время как раз распался на несколько постоянно воюющих друг с другом царств.

Время господства жужаней закончилось в 552 году, когда хан никому не известного народа тюрков ^[16], Бумынь из рода Ашина, ворвался с войском в расположение жужаньской орды и разгромил ее наголову. Сам он не успел воспользоваться плодами этой победы, так как вскоре умер (возможно, от ран), но его брат Истеми и сын Мугань сумели выжать из разгрома жужаней больше, чем можно было предположить. Фактически поделив между собой полномочия и войско, они направились в разные стороны утверждать только что отвоеванную у жужаней власть: Истеми на запад, а Мугань — на восток. Оба они провозгласили себя ханами, но Истеми, чтобы не нарушать единства только создаваемой державы и из уважения к погибшему брату, согласился признать формальное первенство Муганя.

Следующие тридцать лет были исключительно удачными для тюрков. Подвиги Истеми и Муганя и их преемников Кара Чурин Тюрка (сын Истеми) и Тобо (брат Муганя) затмили даже славу и достижения великих хуннских полководцев. Истеми, пройдя огнем и мечом почти всю западную половину степи, походя разгромил мощную державу эфталитов (их иногда называют «белыми гуннами», хотя они скорее наследники кушан-юэчжей) и нанес поражение иранскому шаху Хосрою, заключив с ним чрезвычайно почетный для себя мир. Затем он перешел через Волгу, где столкнулся с аварами, победил их и тем самым стал владыкой всей западной половины Великой степи. Кара Чурин Тюрк уже после смерти отца захватил Боспор, а затем и весь Крым, и в 580 году вторгся в Лазику (Западная Грузия), угрожая уже и Византийской империи. На востоке Мугань, а позже Тобо, идя от победы к победе, покорили большинство степных племен, а к 580 году сделали своими данниками два северокитайских царства. Это был пик тюркского могущества. Свое гигантское государство, простиравшееся от Черного моря до Тихого океана, тюрки назвали Вечный Эль, как бы утверждая этим свою власть на вечные времена. Но уже в следующем 581 году великая тюркская мечта начала рушиться.

В этом году умирает верховный правитель тюрок Тобо-каган, и в Вечном Эле вспыхивает яростная борьба за власть, которую, из-за ее масштаба и последствий, лучше назвать гражданской войной. Причиной междоусобицы, а заодно и топливом, которое постоянно ее подпитывало, стала установленная еще Бумынем удельно-лествичная система власти и наследования — кстати, подобная той, которая позже была введена на Руси (в XI–XIII вв.), и, по большому счету, Русь и погубила. Согласно этой системе, наследование передавалось не сыну, — то есть прямому наследнику — а старшему в роду. Остальные близкие родственники получали в пользование удел — часть державы вместе с людьми и войском. А в 581 году таких почти независимых уделов в тюркском государстве было уже восемь. В этой ситуации борьба за власть становилась почти неизбежной, и близкородственные связи удельных князей вряд ли могли ей помешать. Так и случилось.

Формально старшим в роду являлся Кара Чурин Тюрк — сын Истеми. Но его отец не был даже верховным каганом, и сыновья умерших верховных вождей — Муганя и Тобо — оспорили право Кара Чурин Тюрка на престол. Тот не мог сопротивляться объединившимся против него племянникам и временно смирился с поражением. Но победители немедленно передрались между собой. Вряд ли стоит описывать перипетии этой борьбы, но итогом ее стал окончательный раскол каганата в 604 году на Западный и Восточный.

Голова Кюль-Тегина. VIII в.

Увлеченные междоусобной борьбой, тюркские каганы допустили еще одну, как выяснилось, роковую ошибку: проглядели, что на их южной границе в крови и войнах встает на ноги колосс — объединенный Китай. В начале VII века после продолжительной борьбы к власти во всем Китае пришла династия Тан. Немаловажным оказалось и то, что новая династия не была собственно китайской, а происходила от окитаившейся ветви протомонгольского племени тоба — теперь они назывались табгачи. Многие степные народы, особенно те, кому поперек горла встала тюркская власть, с удовольствием приняли табгачских императоров в качестве степных ханов. Этому способствовала и политика дальновидного танского императора Ли Ши-миня, стремившегося привлечь степные племена на свою сторону и даже больше — создать симбиоз китайской и степной цивилизации. Таким образом, империя Тан стремительно набирала силу, а оба тюркских каганата все больше слабели. Конец мог быть только один, и уже в 630 году танские войска наголову разбили Восточный каганат, а его территория была присоединена к Китаю. В 659 году настала очередь Западного каганата. Казалось, для тюрок все было потеряно. Но неожиданно ситуация изменилась.