Моя скандальная няня - Сьюзен Хансен Страница 7

— Пока нет.

— Хорошо. Кстати, как у вас со здоровьем?

Что? Ради Бога, мне восемнадцать лет! Насколько сильно нездоровой я могла бы быть? Может быть, ее интересует, как протекают мои месячные? Или то, что я вывихнула колено на тренировке по легкой атлетике в восьмом классе? Нынешняя няня выглядит так, словно только что отошла от наркоза, а до сих пор как-то ухитрялась работать здесь! Насколько тяжелой может быть эта работа?

Беседу мы завершили быстро. Меня вежливо препроводили обратно, мимо внушительного особняка. Так я никогда и не увидела, какой он внутри. Равно как не увидела Барби и Кена, если говорить о них. На роль шкипера на этом судне я, безусловно, не годилась.

Мое второе собеседование в этот день было в «семье из индустрии развлечений». Семья Овитц. Я не знала, кто это такой — Майкл Овитц. И в действительности была немного разочарована: имя мне ни о чем не говорило. Я представляла себе кого-то наподобие Джона Траволты. В агентстве по трудоустройству мне назвали только фамилию и сообщили, что это президент какого-то большого творческого агентства КАА. Аббревиатура тоже ничего мне не говорила.

Если бы я знала, что это такое! Креативное Артистическое Агентство является представителем почти всех главных голливудских актеров и актрис. Я наверняка успела бы разволноваться перед тем, как прибыть в этот офис. Зато все сразу обрушилось на меня! Я вытаращила глаза, застыв в благоговейном ужасе в приемной у секретарей, которые запросто (как вам это нравится!) перебрасывались известнейшими в шоу-бизнесе именами. Шер. Салли Филд. Джерри Сайнфелд. Майкл Джексон. Эти женщины за конторкой просто заворожили меня. Обе отвечали на нескончаемый поток звонков популярнейших людей, успевая при этом расписываться за почтовые пакеты и улыбаясь гостям. Обе были чрезвычайно хороши собой и делали свое дело с достоинством и высоким профессионализмом. Одеты они были отнюдь не в мрачные зимние платья.

Моя первая встреча в этом потрясшем меня офисе была с миссис Овитц. Секретарша проводила меня в эффектный конференц-зал с окнами от пола до потолка, где за мраморным столом тихо сидела женщина. Какая же она была красивая! Ошеломительная блондинка!.. На ней было что-то шелковое цвета сливочного масла и размером с небольшую виноградину серьги, усыпанные бриллиантами. Стиль и поведение ее были поистине королевскими.

— Привет, я Джуди Овитц. Приятно познакомиться, — сказала она, приветливо улыбаясь и протягивая мне руку.

Я выдала свою стандартную речь, и она рассказала мне о своих троих детях. Если я ей понравлюсь, то затем встречусь с ее мужем, королем чего-то там, — да и зачем мне знать, чего именно? Мне достаточно было знать, что все это кинозвезды!

Первый раунд я, должно быть, выдержала, потому что после краткой встречи с руководителем отдела по подбору кадров я вернулась к наблюдению за теми же секретаршами, ловко принимавшими звонки от актеров, награжденных призами Академии. Вскоре передо мной появилась красивая женщина, одетая в три различных оттенка бежевого, и сказала: «Мисс Хансен, пожалуйста, пройдите сюда! Мистер Овитц хочет вас видеть».

Как секретарши в приемной и сотрудники офиса, эта дама была одета в дорогой ансамбль от модного дизайнера. Я же явилась сюда в синем платье и белых лакированных лодочках. Мы с мамой уже успели понять, что выгляжу я довольно убого, но, кроме этого синего, у меня было лишь черное платье, пострадавшее от поливальной установки. Взглянув на свои нелепые белые туфли, я еще больше разнервничалась. Чувствовать себя более глупо я бы, пожалуй, не смогла, даже если бы на мне были надеты спортивные носки и обувь «Биркенстокс» ^[19]. Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица и этих жутких ног. Комната начала медленно вращаться, потом быстрее, кругами… Хватаясь за спинки стульев и стойки секретарей, я старалась придать себе устойчивость, сосредоточившись на том, чтобы не грохнуться в обморок.

Мы шли по оживленному коридору, в обоих направлениях мимо нас спешили люди. В конце коридора я увидела просторный кабинет, где за письменным столом, в два раза больше обеденного, сидел приятного вида мужчина. На голове у него были телефонные наушники, сам же он полулежал, откинувшись на спинку кожаного кресла, под углом, по всей вероятности, превышающим допустимые эргономические пределы. Коротко подстриженные светло-каштановые волосы. Блестящие глаза. Белая рубашка тщательно отутюжена и накрахмалена. Галстук цвета сливы гармонирует с картиной, висящей на стене за его спиной.

Сопровождавшая меня женщина молча остановилась в дверном проеме. Я тоже замерла. Мужчина попрощался с собеседником, снял наушники и улыбнулся. Улыбка его тоже была приятная. В очень официозной манере, словно делая уведомление о дипломатическом визите, женщина провозгласила:

— Мистер Овитц, это — мисс Хансен, назначенная на десять двадцать. Собеседование с Джуди уже состоялось.

С одной стороны, я была удостоена чести получить такое представление, с другой — насколько же плотным был календарь этого парня? Был ли кто-то назначен на десять двадцать пять?

— Мне нужно, чтобы меня какое-то время не беспокоили, — сообщил он моему эскорту. — В течение пятнадцати минут никаких звонков.

Она кивнула и удалилась, я же ступила в святая святых.

Мужчина жестом указал, куда мне можно сесть. Такую мебель я видела в выпусках «Архитектурного дайджеста»: кожаный диван, низкие кресла вокруг кофейного столика. И картина во всю стену. Мне еще не приходилось бывать в такой подавляющей обстановке, за исключением, может быть, кабинета директора колледжа, когда меня распекали по подозрению в причастности к некоему сомнительному ночному происшествию. Вытаращив глаза, я окаменела. Мистер Овитц рассмеялся:

— Что вас так напугало? Успокойтесь…

«Еще бы не напугаться! Все ваши служащие утверждают, что вы самый могущественный человек в Голливуде. Уже одно это звучит устрашающе!»

Минут тридцать он задавал мне вопросы, похожие, скорее, на авторские ремарки в скобках с восклицательным знаком. Казалось, его не очень-то интересуют ответы. Сердце мое екнуло, когда он спросил, хорошо ли я вожу машину и доводилось ли мне ездить по заснеженным дорогам (вероятно, семья часто посещает Аспен ^[20]). Тут следует заметить, что вождение не мой конек. Я слегка запнулась, но его, кажется, не беспокоило, что мой ответ был не таким, какой он хотел бы получить от перспективного работника, которому будет доверена безопасность детей. Его уже интересовало другое. Несколько минут мы говорили про обучение нянь — он никогда об этом не слышал. Эту тему он нашел занятной. «Чему же учат в школе нянь?» — спросил он, забавляясь все больше. Я с трудом подбирала слова, а он молча усмехался, глядя на мои мучения. Это потом я поняла, что Майкл чувствует себя наиболее комфортно, когда другие не очень. Ему доставляет удовольствие наблюдать, как люди трепещут в его присутствии. Поэтому мой священный ужас в тот день привел его в хорошее расположение духа.