Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов Страница 7

В Екатеринодаре мы, уполномоченные представители Кубани, встретились с любопытным напластованием областных властей за сравнительно короткий срок революции.

Последним старорежимным начальником Кубанской области и наказным атаманом Кубанского казачьего войска был генерал-лейтенант М. П. Бабич.

Старая всероссийская власть, отменив институт выборных войсковых атаманов – былое казачье обыкновение, – стала назначать в течение последующих десятилетий не войсковых, а наказных атаманов и, как правило, не из казаков, а вообще из общероссийских генералов. Для Бабича, природного кубанского казака, было сделано исключение во время волнений 1905 года, он, в должности военного генерал-губернатора Карской области, показал себя «решительным администратором» и тем снискал себе доверие верховной власти.

Талантливый фельетонист А. Яблоновский обмолвился тогда в отделе «Родные картинки» столичного толстого журнала «Образование» остроумным сравнением: «назначить генерал Бабича управлять Кубанью в наши дни все равно, что послать разъяренного быка в летний жаркий день в посудный магазин мух выгонять».

Однако те, кто ближе знал М П. Бабича в семейном быту, рассказывает, что он был довольно мирный старик, любивший потолковать о казачьей старине, полакомиться простонародной ягодой – тугой и т. и.

За время длительного правления Кубанью у кубанского казака Бабича не установилось связи с подначальными ему земляками, и как только в Екатеринодар пришли вести о коренной перемене в Петрограде, он оставил дворец кубанского атамана и отправился искать укрытия на группу Кавказских Минеральных Вод ^[11].

Исполнять обязанности начальника области после Бабича стал старший советник областного правления, а по должности наказного атамана Бабича заменил начальник войскового штаба, при первом из этих заместителей осталось действующим областное правление со всем штатом своих чиновников, а при втором – Управление войскового штаба со штатом штабных офицеров, делопроизводителей и пр., но их проявление власти было самым скромным и осторожным.

Местная революционная демократия косым взглядом взглянула на эти «старые притоны реакции», но К. Л. Бардиж – комиссар – все же понимал, что без налаженного административного аппарата нельзя обходиться при управлении областью. Чиновников пока что терпели.

Сама революционная демократия натворила немало своих новых «притонов» власти, говорливых, шумливых, со многими благими порывами, но с малыми способностями к практическому администрированию.

Возник Екатеринодарский городской революционный совет, объединивший активную интеллигенцию – городскую думу и городские революционные организации. Этот городской революционный совет выделил из себя ряд лиц, которым поручил путем кооптации образовать Областной исполнительный комитет.

Отмеченные самотеком возникавшие революционные советы и комитет, а при них неизбежные уполномоченные, претендовавшие на право распоряжения в области, составили второй пласт властей ко времени нашего прибытия в Екатеринодар.

Всероссийское Временное правительство прислало в область комиссаров, сразу двоих членов Государственной думы – от казаков К. Л. Бардижа и от иногородних Кубани и населения Черноморской губернии Н. Н. Николаева.

Было бы, конечно, благоразумнее прислать только одного комиссара и оказать ему полное доверие…

Комиссары Временного правительства со своими канцеляриями и адъютантами составили третий пласт властей ко времени нашего прибытия в Екатеринодар.

Для К. Л. Бардижа, в прошлом казачьего отставного есаула, десятилетнее сидение в стенах Таврического дворца в качестве депутата не прошло бесследно, кое-что от тамошних государственных размышлений у него осталось. Идея обратиться теперь же непосредственно к населению области с предложением избрать своих уполномоченных для организации областной власти была правильной идеей: самотек по образованию властей нужно было прекратить. К нашему приезду в Екатеринодар он уже носился с проектом штатов «кубанской народной стражи». С первого дня революции одиозный полицейский «крючок» исчез с городских улиц, но без наблюдателей порядка благоустроенность невозможна. ГГроект народной стражи отвечал на запрос дня, но чего-то Кондратию Лукичу недоставало, чтобы неукоснительно осуществлять свои проекты. Непопулярность в революции кадетской партии, верным членом которой он все время оставался, много ему теперь вредила.

К тому же получили огласку какие-то земельные недоразумения у него с хуторянами-субарендаторами.

Неосторожный жест комиссара с требованием где-то на железнодорожной станции специального паровоза для спешного выезда к месту возникших непорядков дал пищу для газетного шума будто бы о «возврате произвола» Бабича и т. д.