1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных - Роберт Кершоу Страница 7

«Советы выглядели убого. И автомобили, и танки допотопные, должен признаться, все это не больше, чем отживший свой век хлам».

Таким образом, планирование операции «Барбаросса» свелось к чисто оперативному аспекту, а вопрос о том, как организовать снабжение войск, наступающих по трем расходящимся направлениям, остался за скобками. Генерал-лейтенант Паулюс, начиная с сентября 1940 года, также участвовал в разработке плана. Предполагалось, что Советы попытаются удержаться вдоль линии Днепр — Березина — Полоцк и в прибалтийских республиках — севернее Риги. Немецкое командование сформировало три группы армий: одну на юге и две севернее Припятских болот. Однако желание немецких генштабистов окружить и уничтожить Красную Армию в западной части России, не дав ей отступить, вступило в противоречие со стремлением Гитлера обеспечить «жизненное пространство» для арийской расы. В полном соответствии со своими теориями фюрер потребовал первым делом овладеть Украиной с ее богатыми сельскохозяйственными ресурсами, а также промышленным районом Донбасса, а далее обеспечить доступ к нефтяным месторождениям Кавказа. Главнокомандующий силами вермахта фон Браухич и начальник Генерального штаба Гальдер, в отличие от него, руководствовались чисто оперативными соображениями — разгромить Красную Армию, а уж потом извлекать экономическую выгоду.

Группе армий «Центр» в составе примерно 51 дивизии под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока отводилась главная роль. Будучи самой мощной из двух армейских группировок, сосредоточенных севернее Припятских болот, она должна была окружить неприятеля в верховьях Днепра и Двины в районе Минска, лишив его возможности отхода в восточном направлении. Кроме крупных сил пехоты, группа армий «Центр» располагала и мощным кулаком мобильных частей: девять танковых, шесть моторизованных дивизий, одна кавалерийская, входивших в состав 3-й и 2-й танковых групп под командованием генералов Гота и Гудериана соответственно. Группе армий «Север», куда менее многочисленной (26 дивизий), под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба ставилась задача нанести удар в направлении Ленинграда и, соединившись с финскими частями, разгромить силы русских в районе Балтийского моря. Танковые удары осуществлялись тремя танковыми и двумя моторизованными дивизиями, входившими в состав 4-й танковой группы под командованием генерала Гёпнера. Группа армий «Юг» насчитывала 40 дивизий, и командовал ею генерал-фельдмаршал фон Рундштедт. При поддержке 14 румынских дивизий и венгерского корпуса этой группе предстояло наносить удар из Польши во взаимодействии с пятью танковыми и двумя моторизованными дивизиями 1-й танковой группы под командованием генерала фон Клейста. Ее целью было окружить неприятельские силы восточнее Киева. Примерно 22 дивизии, включая две танковых, находились в резерве. Кулак из трех групп армий, несмотря на добавленные к ним мобильные танковые группировки, состоял, главным образом, из пехотных соединений. Именно бронированному кулаку предстояло задавать темп наступления, в противном случае войска передвигались бы по территории России со скоростью армии Наполеона 130 лет назад.

Из плана видно, что в нем не уделялось должного внимания материально-техническому снабжению войск. Возобладала точка зрения Гитлера об упадке «еврейско-большевистской» системы, что, в свою очередь, привело к абсолютно неверным обобщениям относительно уязвимости и слабости СССР. К ноябрю 1940 года специалисты по войсковому снабжению исходили из возможности бесперебойного войскового подвоза в 600 км от исходных рубежей. Специалисты же по вопросам оперативного планирования ставили задачи достичь целей, расположенных в 1750 км от исходных рубежей, причем на всю кампанию отводилось от 6 до 17 недель. И те, кто планировал операцию, и Гитлер исходили из показателей, достигнутых в ходе кампаний в Польше, Нидерландах и Франции. Немецкий солдат представлялся им способным на все, и в принципе это было не так уж и далеко от истины. Ошибкой было отсутствие обобщенного практического опыта ведения боевых действий такого масштаба. Тем не менее в узком кругу Гитлер уверенно заявил: «Когда план «Барбаросса» будет введен в действие, мир затаит дыхание».

«Завтра нам предстоит вступить в битву с мировым большевизмом»

«Вся подготовка свидетельствовала о скором нападении на Советский Союз, — заявил рядовой пехоты Вальтер Штолль. — Мы с трудом верили в это, но факты говорили сами за себя». И перспектива была не из радужных. «Мы продолжали надеяться, что все это не всерьез», — продолжал он. Ранним утром 21 июня офицеров вызвали на совещание. Обычно это предвещало что-то серьезное. Именно так случилось и на этот раз.

«В 14 часов рота выстроилась. Лейтенант Хельмштедт, командир роты, с мрачным видом появился перед нами. Он зачитал приказ фюрера вермахту, — теперь нам стала понятна цель нашего пребывания здесь и всей тайной подготовки последних недель».

Унтер-офицер Гельмут Колаковски, еще один пехотинец, узнал обо всем примерно таким же образом.

«Поздним вечером наш взвод собрали в сараях и объявили: «Завтра нам предстоит вступить в битву с мировым большевизмом». Лично я был просто поражен, это было как снег на голову, а как же пакт о ненападении между Германией и Россией? Я все время вспоминал тот выпуск «Дойче вохеншау», который видел дома и в котором сообщалось о заключенном договоре. Я не мог и представить, как это мы пойдем войной на Советский Союз».

Как и предполагалось, приказ фюрера вызвал удивление и недоумение рядового состава. «Можно сказать, мы были огорошены услышанным, — признавался Лотар Фромм, офицер-корректировщик. — Мы все, я подчеркиваю это, были изумлены и никак не готовы к подобному». Зигфрид Лауэрвассер, прикомандированный к люфтваффе и следовавший к месту назначения поездом, тот вообще ни о чем не подозревал. «Нам никто не сообщил, куда и зачем мы едем, — заявил он и рассказал, как пытался сориентироваться по местности, глядя из окна вагона. — Подъехали к какой-то станции, название было написано по-польски». В ту же ночь они прибыли на место, где их разместили в только что сооруженных бараках на 100 человек. Один из офицеров показал им, где разместиться. Как только Лауэрвассер вместе со своими товарищами собрались, офицер, по-видимому, уже не в состоянии молчать, признался им:

«Мне не положено об этом говорить, ребята, но в 4 часа утра все и начнется!» Мы были в шоке. Что должно начаться? Потом, уже к вечеру, мы понемногу стали понимать, кого нам предстоит атаковать. Мы столько тогда передумали!»

«Об операции «Барбаросса» и о том, что нам предстоит выступить, мы узнали всего за несколько часов до ее начала», — так вспоминал тот день Эдуард Янке из 2-й дивизии СС «Дас рейх».

Узнав о том, что все-таки их ожидает, все почувствовали облегчение. На смену неизвестности пришло волнение. «Это томительное ожидание измотало всех», — сокрушался один ефрейтор.

«Теперь уж поскорее бы», — думали все. В конце концов, чем раньше эта война начнется, тем раньше закончится. Нервозность пронизывает строчки писем домой. «Мы все здесь просто измучились от ожидания», — писал один солдат.

«Обо всем напишу потом. Трудно, очень трудно все это осознать. Сейчас, конечно, нервы на пределе, но зато потом нас ждет победоносное завершение!»