Шесть лет с Лениным. Записки коменданта Кремля - Павел Мальков Страница 7

Началась подготовка. Я выделил 150 человек латышских стрелков и тщательно их проинструктировал, не говоря, конечно, раньше времени, кто поедет в поезде, который надлежит им охранять.

9 марта утром Президиум и часть членов ВЦИК покинули Петроград, отбыв специальным поездом в Москву. Владимир Ильич должен был выехать на следующий день, 10 марта 1918 года.

У меня все было готово к отъезду, как вдруг вечером вызывает Урицкий.

– Получены сведения, что в двух стрелковых полках затевается скверная история. Пробрались туда юнкера, кое-кого обработали и готовят контрреволюционное выступление. Необходимо немедленно принимать меры.

Я растерялся.

– Как же так? Ведь я имею распоряжение Якова Михайловича выехать с Владимиром Ильичем, обеспечить его охрану, а сегодня и от Бонча получил официальный приказ, Я уже начал дела сдавать…

В кабинет Урицкого вошел Володарский.

– Вот он, Мальков, а я его по всему Смольному разыскиваю!

Новая напасть! Оказывается, кое-кто из ответственных работников, остающихся в Петрограде, узнав, что на следующий день я должен уехать со значительной группой латышей, неожиданно запротестовал. По их мнению, передать охрану Смольного новым частям я должен был сам, лично, и мне не следовало уезжать и выводить большое количество латышей, пока не будет полностью организована новая охрана.

Особенно паниковал, по словам Володарского, Зиновьев.

Урицкий недовольно поморщился.

Рассеянно глядя на приказ Бонч-Бруевича, который я ему передал, Урицкий задумчиво произнес:

– Видишь, как получается. Ты действительно нужен в Петрограде, и не только для наведения порядка в полках, но и для организации охраны в Смольном, которую из-за вашего отъезда нужно строить заново. С другой стороны, на тебя возложено ответственейшее поручение, и ни я, ни он, – Урицкий кивнул в сторону Володарского, – отменять распоряжение Якова Михайловича не можем. А его уже нет, уехал. Остается один выход: идти к Владимиру Ильичу. Ильич все и решит.

На следующее утро, часов около восьми, мы с Володарским, узнав, что Владимир Ильич у себя (пришел пораньше, готовится к отъезду), отправились к нему. А в это время у подъезда Смольного уже тарахтели грузовики и собирались латышские стрелки, назначенные в охрану поезда Совнаркома.

К доводам Володарского – Смольный-де остается почти без охраны – Владимир Ильич отнесся поначалу довольно скептически; как же! Трехсот латышей мало?! Однако, когда мы рассказали ему о напряженном положении в двух стрелковых полках и передали точку зрения Урицкого, Ленин изменил свое мнение.

– Что же, – сказал Владимир Ильич, – пусть Мальков остается. Можно оставить и часть латышских стрелков, выделенных для охраны поезда Совнаркома. Обойдемся меньшим количеством.

Тут уж я решительно запротестовал: коли надо, я останусь. Не уеду, пока не наведу порядок в полках и не организую охрану Смольного, но на одного человека с поезда Совнаркома не сниму. Нельзя.

– Ну смотрите, – согласился Владимир Ильич, – вам виднее.

Отправив несколько латышских стрелков посмышленее в подозрительные полки на разведку, сам я поехал на станцию «Цветочная площадка», чтобы проследить за погрузкой и организацией охраны поезда. Все прошло благополучно, и в назначенное время поезд Совнаркома был отправлен. Ленин уехал в Москву.

Когда я вернулся в Смольный, наши разведчики были уже там. В ту же ночь две большие группы латышских стрелков, человек по сорок каждая, двинулись на операцию. Я поехал с одной из групп, вторую возглавил Озол.

Обезоружив без особого шума часового у ворот казарм, мы захватили полковые склады оружия и подняли полк по тревоге. Никто из солдат не пытался оказать сопротивления. Все прошло тихо и спокойно. Солдаты сами погрузили в подошедшие грузовики полковые пулеметы, винтовки, патроны.

Так же гладко все прошло и у Озола.

Покончив с разоружением полков, мы принялись за передачу охраны Смольного новым частям, пришедшим на смену латышским стрелкам. Все это заняло около недели. Когда последний латышский стрелок покинул Смольный, я сдал дела новому коменданту и выехал в Москву. Кончилось мое комендантство в Смольном, в славной цитадели Великого Октября. Впереди была Москва, Кремль…

Прощай, Смольный!