Записки на салфетках - Гарт Каллахан Страница 7

Нелегко было сообщить эту новость Эмме. Но ее дед был стар. У нее были друзья, у которых не осталось живых бабушек и дедушек, и она знала, что такое случается. Но тяжкая болезнь родителя? Знакомо ли ей слово «рак»? Я опасался, что она может понять больше, чем я рассчитывал. Мне просто нужно было сосредоточиться на фактах.

Я усадил рядом с собой Эмму. Медленно подобрался к разговору о своей болезни. Вероятно, у меня рак. Мне придется делать операцию. Если все пройдет хорошо, его вырежут, и на этом все кончится.

Я старался минимизировать свои страхи. Она расплакалась. Я крепко обнял ее. Я говорил ей, что все будет в порядке, зная, что это может оказаться неправдой.

В последующие дни я едва мог поднять глаза на Эмму, страшась, что ей, возможно, придется понести еще и эту утрату. Да, меня пугал мой диагноз, и я ждал возможности узнать, каким будет план лечения. Но главным образом я просто неотступно думал об Эмме. О том, как она юна. О том, как трудно ей будет расти без отца. О том, сколь многого я не увижу, если не смогу победить болезнь.

Я считаю себя довольно уравновешенным человеком. Чтобы мои эмоции проявились зримо, требуется сильный повод. Но я обнаружил, что стою в душе и рыдании сотрясают мое тело. Мы все еще ждали результатов, чтобы точно узнать, с чем имеем дело. Диагноз был туманным, и позитивных вариантов было не так уж много. Единственное, о чем я мог думать, – это что я могу умереть, не прожив и года. У меня пока не было шанса серьезно что-то изменить в этом мире, если не считать собственной семьи. Достаточно ли этого? Я не знал.

Я пытался припомнить все те записки, что писал Эмме за эти годы, просматривая список моих любимых цитат. Как мне танцевать под этой грозовой бурей? Как мне найти отблеск света, чтобы увидеть радугу, нечто такое, чего я не увидел бы, не будь дождя? Но я не мог отыскать этот отблеск света. Нигде.

Урок № 17

Не садись пьяной за руль. Никогда

Я был молод – наверное, лет двадцати. Работал в расположенном неподалеку курортном поселке, и мне часто приходилось приезжать на машине домой поздно вечером или ночью. Шоссе, ведущее к моему родному городку, было узким – едва достаточной ширины, чтобы две машины могли разъехаться так, чтобы ни одна из них не зацепила боковыми шинами обочину. Это была извилистая дорога, продуваемая всеми ветрами.

Однажды вечером я задержался после работы и пошел в бар с несколькими коллегами. Возможно, выпил слишком много. Да нет, я определенно перебрал. Нечего мне было и думать садиться за руль. Я мог бы переночевать у кого-нибудь из коллег. Я мог бы позвонить кому-нибудь из родителей. Я мог бы остаться ночевать в машине. А я решил ехать домой. И это было скверное решение.

Я знал, что на дороге между Олд-Форджем и Порт-Лейденом не так-то легко ориентироваться даже в самый светлый день. Я выбрал более длинный маршрут, на котором ориентироваться было легче. Сделал большой крюк, зная, что не смогу ехать по шоссе, не попав в аварию. Меня остановила полиция. Слава богу! Полицейский явно понял, что я перебрал.

Не знаю почему, но он не выписал мне штраф. Зато он простоял возле моей машины битых два часа, проводя со мной беседу. И это меня спасло. Я не имею ни малейшего представления, о чем мы разговаривали, но когда солнце выглянуло из-за гор, он спросил: как, по-моему, смогу ли я теперь безопасно добраться до дому? Я решил, что смогу, и он ехал вслед за мной до границы графства.

Я благополучно добрался до дома. Что еще важнее, я добрался до дома, не навредив никому, и усвоил в тот день серьезный урок.

Я в любую минуту приеду за тобой. Позволь мне это сделать. Никаких вопросов.